Слишком борзая. Алина Савельева

пьющих водку на Красной площади.

      Последние крупицы моих сомнений по поводу поездки в Россию были нещадно растоптаны стариком.

      – Я остался один, Тимур. Твоя бабушка Нина, к сожалению, тебя не дождалась. Два месяца назад её не стало.

      Несмотря на то, что я не знал или не помнил эту бабушку, в глубине души у меня что-то оборвалось. Я чувствовал себя снова пятнадцатилетним пацаном, потерявшим ориентиры в жизни. Снова накрыло чувство безысходности – даже самые упоротые оптимисты опускают руки, когда в дело вмешивается смерть. Только сейчас я заметил, как осунулся старик, как померк его взгляд.

      Межбровная складка Бориса на секунду стала еще глубже, но он тут же взял себя в руки и спокойно продолжил:

      – Кроме тебя, у меня никого не осталось. Я пережил всех… наверное, потому что никогда не терял надежды найти тебя живым и отдать всё, что тебе принадлежит. Я прошу тебя приехать только один раз, Тимур. Давай покончим с делами, и я, в свою очередь, обещаю больше тебя не беспокоить.

      Говорят, в России нельзя нажить такое состояние, как у Царева, не связываясь с криминалом. Судя по тому, что он грозился оставить в наследство, Борис Иннокентьевич погряз в нём по уши.

      Не знаю, что повлияло на меня сильнее. Наверное, новость о том, что я просрал шанс увидеть Нину живой, дотронуться то тех рук, что, по словам старика, баюкали меня в младенчестве. Услышать голос, певший мне колыбельные и посмотреть глаза, дарившие тепло. А может, то, что упертый старик, постоянно рассказывая мне такие сентиментальные подробности, всё же смог расковырять что-то во мне давно очерствевшее и разбудить интерес к той истории, что он мне поведал о моём якобы похищении из дома. Я не помню ни единой детали из тех времен. Мой мозг наглухо заблокировал эти воспоминания.

      – Хорошо, я поеду с тобой, – быстро произнес я, чтобы не дать себе время передумать.

      Не из-за страха перед неизвестной страной и чужими людьми, не из-за огромного наследства, которым я не представляю, как распоряжаться, а из-за того, что я не знаю, какие тайны моего прошлого откроются и смогу ли я с ними жить, как прежде.

      Едва ли я готов был к сияющим лучам морщин у глаз старика, который всегда казался мне слишком угрюмым. Борис выглядит и ведет себя так, словно у него весь мир в кармане – властный, упертый и несокрушимый. Кремень, а не мужик. И я, честно говоря, втихаря от себя им восхищаюсь. Его не остановили ни годы, ни моё нежелание с ним общаться. Он как атомный ледокол, прёт, не взирая ни на какие условия.

      Едва мы вышли с ним из кабинета Билла, меня перехватила Холли и, заискивающе улыбаясь Борису, потащила в мою комнату.

      – Это действительно твой дедушка? – с пылающим адским пламенем любопытства в глазах тут же начала она расспрашивать.

      Понятно, что Синди растрепала уже всё своей любимой невестке, и теперь, если я откажусь от наследства, мне до конца дней будет клевать мозг Холли.

      – Я как раз собираюсь это выяснить. Еду на пару дней в Россию.

      Мягко говоря, вопросы Холли меня раздражали. Тем