Конвейер. Доктор Разгон

сумкой. Пока вокруг вражеская территория, все держались вместе, но вот пустырь, и, побросав в пакет перчатки, ножи, молоток (специальный человек выносил в пакете инструменты с поля боя), группа рассредоточилась и каждый побежал по индивидуальному, заранее намеченному маршруту. Штрум быстро вытряхнул сумку. Грязный пакет, какие-то тряпки, женская сережка, пузырек какой-то дряни, смятая карта города с пометками, телефонная книжка, ключи… на землю все, к черту! Вот оно! Толстая пачка тысячерублевок переправилась во внутренний карман куртки.

      Он ещё раз посмотрел на выброшенное барахло.

      «Ключи! Если эти твари запросто таскают с собой по сто тысяч, можно себе представить, что там у них дома!»

      Недолго думая, он поднял связку.

      По дороге домой он зашёл в книжный магазин и купил обещанный Марианне томик стихов Теймураза Багратида и красивую рамку для их совместной фотографии. Вечером, повесив свой семейный портрет на стене в спальне, они с увлечением предались чтению стихов о страстном споре свечи и мотылька, соловья и розы, и дифирамбов в честь красного вина и алых губ. Поэма любовной тоски, мягкий свет ночной лампы, близость полуобнаженного любимого человека… Они лежали, тесно прижавшись друг к другу. Напряжение нарастало. Его рука потянулась к её трусикам. Она мягко остановила его:

      – Подожди, давай дочитаем!

      Он забрал у неё книгу:

      – Я тебе прочитаю свои стихи.

      – Свои?

      – Свои, пацанские!

      Он приподнялся на локте, кашлянул и продекламировал:

      «Свернул трамвай на улицу Титова,

      Разбрызгивая по небу сирень,

      И облака – и я с тобою снова —

      Летят над головами, добрый день!

      День добрый, это наша остановка,

      Знакомый по бессонице пейзаж.

      Кондуктор, на руке татуировка

      Не «твой навеки», а «бессменно ваш».

      С окурком «Примы» я на первом плане,

      Хотя меня давно в помине нет.

      Мне 18 лет, в моём кармане

      Отвёртка, зажигалка и кастет.

      То за руку здороваясь, то просто

      Кивая подвернувшейся шпане,

      С короткой стрижкой, небольшого роста,

      Как верно вспоминают обо мне,

      Перехожу на нужный переулок;

      Что, муза, тушь растёрла по щекам?

      Я для тебя забрал цветы у чурок,

      И никому тебя я не отдам.

      Я мир швырну к ногам твоим, ребёнок,

      И мы с тобой простимся навсегда,

      Красавица, когда крупье-подонок

      Кивнёт амбалам в троечках, когда,

      Весь выигрыш поставивший на слово,

      Я проиграю, и в последний раз

      Свернёт трамвай на улицу Титова,

      Где ты стоишь и слёзы льёшь из глаз».

      – Супер! – сказала она. – Ты сам сочинил? Для меня?

      Он посчитал, что прелюдия и так уже затянулась и попытался обнять её, но она вывернулась, и, вскочив с кровати, стала хлопать в ладоши:

      – Где