Легионер. Книга вторая. Вячеслав Каликинский

Ландсберг, господа! Помните? В прошлом году о нем писали все газеты!

      – Как же! Это который зарезал своего благодетеля, сделавшего его своим наследником и собравшегося подарить на свадьбу погашенные векселя?

      – А где он, доктор? Посмотреть бы…

      – Невероятно – герой Плевны и в то же время банальный, простите, убийца!..

      – Надеюсь, доктор, этот тип не принадлежит к числу тех, кому может повредить плавание? – холодно осведомился Шаховской. – И вообще: вы бы лучше потрудились сперва отчитаться о выполнении данного вам поручения, а потом уж и сплетничайте здесь!

      – Не любите евреев, ваше сиятельство? И не даете себе труда скрывать сие, да-да… У нас в Одессе говорят, что громче всех не любит евреев тот, кто чувствует себя глупее их, – спокойно ответил доктор, усаживаясь со своим грогом в угол. – Не надо сверкать на меня глазами, ваше сиятельство! Даже князь Шаховской ничего не сделает старому еврею, который дожил до почетной отставки! Я не боюсь вас, князь! А что касается существа моего поручения, то оно дано господином капитаном этого корабля. И отчет будет предоставлен именно ему – нравится это кому-либо или нет.

      – Расскажите, доктор! – кивнул головой капитан, одновременно бросая на князя предостерегающий взгляд.

      – У меня, конечно, было немного времени для осмотра всех каторжных, господин капитан. Но мои коллеги, кажется, потрудились на совесть. Я не выявил более больных, неспособных перенести трудное морское путешествие. Некоторые сомнения вызвали у меня двое каторжных, явных уроженцев Кавказа. У них не совсем в порядке легкие – но они совсем не говорят по-русски, а в таких случаях без подробного анамнеза верный диагноз поставить весьма затруднительно. Я сделал все, что мог: указал на них своему коллеге, корабельному доктору, и рекомендовал присматривать за ними. Что же касается Ландсберга, ваше сиятельство, – старый доктор с неопределенной улыбкой посмотрел на князя. – Что же касается Ландсберга, то он, как мне кажется, переживет многих из присутствующих здесь. На редкость здоровый организм, совершенно не обессиленный годичным пребыванием в тюрьмах. Сам он говорит, что это следствие его системы гимнастических упражнений.

      – Намерил себе две жизни, по всей вероятности, – фыркнул Шаховской. – Ничего, на Сахалине он очень быстро позабудет о своих гимнастических упражнениях! На нашем благословенном острове с каторжанами разговор короткий! Проштрафился – добро пожаловать на «кобылу»!

      – Кобылу? – удивленно переспросил Кази. – Это в каком же смысле?

      – «Кобылой» арестанты называют особую скамью, на коей порют провинившихся, – пояснил Шаховской, наливая себе очередную рюмочку. – К сожалению, плеть нынче не в почете, всякие там почитатели гуманничанья считают ее варварским орудием. Так что нынче порем розгами-с… И не надо делать такого удивленного лица, господин капитан! На флоте, если мне не изменяет память, телесные наказания тоже пока не отменены!

      Ретроспектива-2

      Хотя