Сиротки. Отцеубийцы. Мария Вой

к ней, пока Свортека не было рядом… При мысли о Свортеке Морра почувствовала, как тело против воли оттаскивает ее от решеток и сжимается, напрягается до последней мышцы, как в тот день в ратуше. Все это время – в постели Кирша, в одиночестве без него, в их комнате – она гнала от себя эти мысли, зная, что они могут с ней сотворить.

      Но сейчас Свортек затмил Рейнара, который снова улегся на своих нарах, пуская в потолок аккуратные кольца дыма. Костистое лицо преследовало ее в тенях и неровностях камней, куда бы она ни посмотрела. Нужно отвлечься! Может, все это время она пыталась не разговорить Рейнара, но заткнуть чертового Свортека в своей голове?

      – Рейн, – позвала она. Тот не отозвался. – Я никогда бы не подумала, что Редрих решится сделать это с Мархедором и бог знает с кем еще.

      «Прекрасно, ты убежала от большой боли к чуть меньшей, но тоже пронзительной…»

      Рейнар молчал.

      – Не так Свортек желал разделить Дар между нами… Дело даже не в том, что это потребовало бы его собственной смерти. Но я ведь видела Мархедора и то, что с ним стало. Свортек бы не хотел этого…

      «Да что ты вообще знаешь о том, чего он хотел? Отлично, вот они, слезы, уже душат! Разве ради этого ты с таким трудом завоевывала доверие Кирша, как последняя шлюха, хуже Шарки?» Но как бы Морра ни ругала себя, а слова лились и капали слезы, сквозь которые она успела заметить, как Рейнар опустился на пол у решетки.

      – Теперь я вообще не понимаю, что он хотел! Мне казалось, что хотя бы к нам в Гильдии он не будет так жесток…

      – Морра, почему ты плакала тогда?

      – Из-за Мархедора.

      – Нет. Не только.

      – Все-то ты знаешь!

      Злость всколыхнулась в Морре, и она кинулась к решетке, как если бы могла дотянуться до него, пнуть, избавить от этого его умения – даже сейчас! – чувствовать, когда она врет. Но Рейнар не сдвинулся с места, или слезы и дым не позволили ей этого увидеть.

      Морра вздохнула. Злость отошла так же резко, как нахлынула, и вновь уступила скорби.

      – Он врал. Все эти годы твердил, будто он последний кьенгар. Моя бабка, Бликса, – ты ведь помнишь? Она была целительницей. Не просто знахаркой какой-то, Рейн. Она исцеляла любые раны. Я думала, что тот синий огонь под ее руками мне почудился, что я просто выдумала его, когда была маленькой. Но Бликса исчезла, когда мне было десять, просто испарилась. Я всегда знала, что она не просто бросила меня, а, скорее всего, ее убили как ведьму. Но я даже представить себе не могла, кто именно ее убил и зачем…

      Рейнар спрятал лицо в ладонях.

      – Когда Шарка исцелила хинна, я все поняла. Свортек похитил у Бликсы Дар, который предназначался мне. Свортек, которому я… Он отнял единственного моего родного человека, единственного, кого я любила!

      До Морры вдруг дошло, что и кому она говорит, и она прикусила язык. Но Рейнар пропустил все мимо ушей – или не придал значения? Откуда ей было знать, как изменились он и его сердце за эти годы?

      – В той битве, где погибли Римрил и Лотто, – внезапно заговорил Рейнар, –