Сиротки. Отцеубийцы. Мария Вой

во мне осталось от него. Но я хотела убить герцога, мой гетман! Я бросила на него все силы, но…

      – Хорошо, хорошо, – Хроуст позволил себе по-отечески мягкую улыбку, но Шарку она не убедила.

      – Мой гетман, клянусь, я старалась изо всех сил!

      – У меня и в мыслях не было тебя винить. Скажу тебе по секрету, – Хроуст заговорщицки подмигнул, – все вышло даже лучше, чем я предполагал. Хорошо, что ты не убила его. Я даже не ожидал такого очередного подарка от богов…

      Сил на то, чтобы раздумывать о его странных словах, у Шарки не осталось, и она лишь молча склонила голову. Хроуст пожелал ей спокойной ночи и захромал прочь. Но Шарка, дождавшись, пока его шаги стихнут, выскользнула из комнаты и отправилась во двор, где еще по пути заприметила одинокую фигуру.

      Латерфольт все еще был там: лежал прямо в сырой после дождя траве, уставившись в небо. Он смыл с себя кровь, но даже не поменял одежды и набросил плащ прямо на голое тело. Страшный оскал, с которым он покинул здание ратуши, сменился на лице печалью – еще одним выражением, которое Шарке было незнакомо.

      Впрочем, нет. С тем же выражением маленький Вилем качал на коленях мертвого отца, умоляя его проснуться… Когда Шарка подошла достаточно близко, Латерфольт лениво поднялся, словно заметил ее давно, но надеялся, что она решит его не трогать.

      – Ты спасла меня сегодня. Благодарю тебя.

      Латерфольт, как прежде Хроуст, встал на одно колено и склонил перед ней голову. Испуганная его тусклым голосом и холодной благодарностью, Шарка тоже присела, чтобы оказаться с ним на одном уровне:

      – Вилем…

      – Не называй меня так.

      Она осеклась, поднялась и отвела взгляд. Резкость его тона ранила ее, кажется, сильнее, чем ружья утром. В глазах защипало, и Шарка развернулась, чтобы уйти, но Латерфольт схватил ее за локоть и заставил посмотреть себе в лицо – осунувшееся, обрамленное сбившимися в колтуны волосами.

      – Прости меня! Я просто… я… – бормотал он, жуя губы и не находя слов, за которыми обычно в карман не лез. – Потерпел полный провал! Я слишком привык к миру. Поставил тебя под угрозу. Потерял своих людей… Ничтожество…

      – Вилем…

      – Не называй меня так!

      Крик повис над пустынным двором; дежурившие на стенах Сиротки обернулись к ним. Шарка отпрянула, а Латерфольт закрыл лицо ладонями и, шатаясь, отошел.

      – Прости, я не могу сейчас, – услышала она его невнятное бормотание. – Я ничего не могу…

      Он не пришел ночью, не появился утром, и в течение следующего дня никто его не видел. Хроуст, который снова отправился с Шаркой помогать раненым, заверил ее, что Латерфольту нужно время, но в его голосе прозвучало сильное недовольство.

      – Он потерял многих своих людей, – робко возразила Шарка, когда они подходили к зданию ратуши, которое теперь служило госпиталем.

      – Так случалось и раньше. Сейчас он нужен мне и тебе живым. – Хроуст помолчал, пока раненые