Раубриттер III. Fidem. Константин Соловьев

силовой сети, к которой были подключены и средства связи, попросту позабыл ключевые параметры, вернувшись к привычным ему настройкам, устаревшим на добрую сотню лет.

      Этот фокус он выкидывал не впервые, и Гримберт, привычно выругавшись, активировал нужные протоколы вручную. Ржавый чурбан… Что ж, по крайней мере, это объясняло, отчего заключительная часть проповеди приора Герарда прошла мимо него, превратившись в какофонию из бессвязных сигналов. Механический рыцарь попросту временно оглох, потеряв связь с внешним миром. Простительная слабость для старика. Гримберт устало усмехнулся.

      – С-сир Г-г-гризео?

      Сквозь полосу стремительно тающих помех в кабину ворвался голос Шварцрабэ.

      Веселый и бесцеремонный, он явно принадлежал человеку, который стремился предаться простым жизненным радостям вместо того, чтобы обдумывать надлежащим образом проповедь приора Герарда. Видимо, у него были свои вполне сложившиеся соображения о природе божественной благодати.

      – Слушаю.

      – Немедленно направляйте ваши стопы в сторону здешнего рефектория.

      – Что такое рефекторий?

      – Монастырская трапезная. Кажется, сегодня ей есть, чем попотчевать нас кроме кислого пива. Поверите или нет, но мне удалось заарканить нашего угрюмого сира Томаша и взять с него слово поведать о некоторых славных свершениях из его прошлого. Сир Франц тоже здесь и изнывает от нетерпения.

      – С удовольствием присоединился бы к вам, но меня ждет паром.

      – Бросьте, я уже справлялся насчет парома, он отойдет только через несколько часов. Вы ничем не рискуете.

      В словах Шварцрабэ была толика правды. Если ему суждено еще несколько часов проторчать в этом сером каменном гнезде веры, он куда охотнее посвятил бы их россказням Красавчика Томаша, чем любованию монастырским зодчеством и теологическим спорам с Ягеллоном. В любом случае ни то ни другое не приблизит его к Герарду.

      – Не представляю, как вам удалось вынудить Томаша к этому соглашению.

      Шварцрабэ польщенно рассмеялся:

      – Помните, старина, если в мире и есть нечто обладающее большей пробивной мощью, чем бронебойный подкалиберный снаряд, так это лесть. Ну же, жду вас внутри. Отбой.

      Ягеллон терпеливо ждал, когда Гримберт закончит разговор.

      – Радиовызов? – осведомился он безразличным тоном.

      – Да. Приглашение в рефекторий. Кажется, сир Томаш наконец готов побаловать наши уши парой-другой историй из его богатого прошлого и ожидает публику. Как вы относитесь к этой идее?

      – У меня сложилось не самое приятное мнение об этом человеке, – холодно отозвался Ягеллон. – Хоть и не могу отрицать того, что он достойный противник.

      – Тем интереснее послушать его болтовню, – заметил Гримберт. – Разве она станет не зримым подтверждением вашей теории о вопиющей греховности человеческого начала?

      Ягеллон не относился к тем людям, которые долгое принимают решение,