Она мне не нужна. Лила Каттен

назвала бы меня ненормальной, за столь широкую улыбку.

      – Правда? – спрашивает чуть слышно.

      – Правда, солнышко. Самая настоящая правда, ангел мой, – сажусь рядом и положив Катю на постель к ней, склоняюсь чтобы поцеловать мою сильную сестренку. – Скоро все закончится, Анют. Скоро все будет даже лучше, чем раньше.

      – Не нужно, – со слезами на глазах смеется. – Не хочу лучше, пусть хотя бы как раньше. Этого достаточно.

      – Ты права.

      – Получается он выполнил свое обещание?

      – Стас, может быть, и ведет себя порой как задница, но он всегда был человеком слова. Ему можно было верить, и я верила, всегда.

      – Спасибо ему сказать хочу.

      – Потом скажем все. Обязательно. А пока что я пойду вещи твои собирать. Мама сейчас приедет, дед ей звонил. Да и врачи. У нас на все два часа.

      – Два часа, – эхом повторяет.

      – Сама не могу поверить.

      – Ой, а куда поеду, не знаешь?

      – Я услышала его звонок, он говорил про Израиль.

      – Нифига себе.

      – Ага, погулять там не забудь, когда на ноги тебя поставят.

      – Я тебе сувенир привезу.

      – Ты главное возвращайся, крепко стоя на своих ногах, остальное неважно.

      Хочу уже уйти, но она берет меня за руку.

      – Спасибо тебе. Если бы не ты мы все давно бы сдались. Но ради тебя и держались.

      – Вот еще.

      – Нет, правда. Ты ведь все взяла в свои руки. Еще и беременная была.

      – Так ну хватит. Сейчас пойду торт куплю. Чай попьем все вместе.

      – Я не против, – улыбается наконец-то.

      – Кокосовый? – задаю вопрос, зная, что только этот ей поднимет настроение окончательно.

      – Ты же знаешь.

      Забираю мою девочку с собой, дедушка уже гремит посудой на кухне, а я укладываю спать дочку, которая, кажется, поддалась настроению и не желает укладываться.

      – Ну что такое, Катюш? Не хочешь пропустить отъезд тети, – целую ее в носик. – Ладно, мама тебе разрешает немножко погулять.

      Кладу ее в кроватку, потому что она уже свободно вертится по дивану и легко может упасть с него. Оставляю ей резиновые игрушки, так как у нас стадия набухших десен и большого слюноотделения. А сама одевшись спешу за сладостями, сегодня можем и потратиться.

      По дороге обратно сталкиваемся с мамой.

      – Ой Алиса, у меня сердце из груди выскакивает, – восклицает и бросается на мою шею.

      – Да я и сама поверить не могу.

      – Ой только бы помогли Анечке. Я так волнуюсь за нее.

      – Мам, все будет хорошо.

      – Я верю, но так боюсь до ужаса. А ты чего, – смотрит на мой пакет.

      – Ну не отпускать же ее, не попив всей семьей чай. Даже твоя внучка решила не ложиться спать.

      – Эта хулиганка нам еще покажет, – беру маму под руку, и мы вместе идем к подъезду.

      – И не говори.

      Прощание выходит очень печальным и болезненным. Пока Аню бригада врачей перекладывала, ей было больно. Я все читала в ее глазах, но она не издала ни звука. Только челюсть была напряжена, а руки сжаты в кулаки.

      Мама