Я тебя вижу. Евгения Антонова

живёшь?

      Гавроха чуть прибавил шаг, не переставая при этом обшаривать взглядом каждый закоулок вокруг.

      – Типа того, – ответил Стасик, и, чуть помолчав, продолжил: – Я иногородний, так что на время вступительных экзаменов предоставили временно комнату. Если поступлю, то поселят уже на постоянку, может, даже в какое-нибудь другое место.

      – А я вот после школы работать пошёл. На завод.

      Стасик бросил на Гавроху недоверчивый взгляд: такой щуплый – и на завод. Но Гавроха не обратил на это никакого внимания. Он словно существовал на своей волне, равнодушный к суждениям других людей о нём.

      – Если хочешь, можешь пожить у меня в мастерской, там свет-вода-отопление есть. Типа убежище моё.

      – Ты живёшь в убежище?

      – Нет, я живу дома, а убежище – это чтобы не отвлекал никто. Ну и там я храню всякие штуки…

      – Типа дверных ручек?

      – Не, что-нибудь более ценное.

      – А не боишься меня пускать? Если я что-то украду?

      Гавроха остановился и ещё раз пристально посмотрел на Стасика.

      – Да не, тебе оно тыщу лет не сдалось.

      Что именно значит «тыщу лет не сдалось» – Стасик не понял, но был заинтригован.

      – Покажешь?

      Гавроха ничего не ответил, только ускорил шаг, и Стасик поспешил за ним.

      – Жуть, да?

      Гавроха обратил внимание на интерес Стасика к лепнине на домах. Стасик ничего не ответил.

      – Это реально посмертные маски всяких чуваков. Тех, кто в этих домах помирал. Ну, во время потопа. И типа когда вода отступила, всем, кто там, в этих домах, помер, сделали слепки лиц и повесили на фасады. Чтобы типа родственников искать.

      – Ты серьёзно? Или прикалываешься?

      Стасик почувствовал, как его ладони вспотели. Гавроха только слегка дёрнул головой. То ли хотел кивнуть, то ли просто…

      – Слышал где-то. Ну или придумал. Но я вообще так-то не придумываю. Я больше хожу-гляжу. Типа.

      Пройдя ещё пару кварталов, ребята свернули в арку между двумя старинными домами, пересекли внутренний двор и остановились у входа на чёрную лестницу, дверной проём которого, по всей видимости, был выдолблен на месте прежнего окна.

      – Там на последнем этаже только бабка странная живёт, а так – никто особо не отсвечивает.

      Гавроха погремел ключом в замочной скважине, и дверь поддалась.

      Убежище представляло собой просторную мансарду, заставленную самыми разнообразными вещами, Стасик рассмотрел даже прялку, целый ряд всевозможных керосиновых ламп, маленький резной комод с перламутровыми вставками и огромную, почти в человеческий рост, деревянную струбцину. Однако, несмотря на обилие «трофеев», мансарда была на удивление уютно обустроена. Стасик не ожидал такого от Гаврохи. Хотя странно было бы ожидать чего-то от этого воплощения Хаоса.

      – Гляди что есть!

      Гавроха живо пересёк комнату и вытащил из угла деревянный короб, покрытый облупившимся от времени