Шура. Париж 1924 – 1926. Нермин Безмен

– такую же безумную и всепоглощающую. Если бы Сеит не пошел на фронт, были бы они хоть наполовину поглощены своей страстью? Отдалась бы она ему так быстро? Испугавшись, что Люсия заметит, как она вновь предалась воспоминаниям, Шура обратила все свое внимание к подруге. Однако Люсия тоже молчала – вероятно, думала о своем, – но вскоре заговорила вновь:

      – Да, ее любовь была всепоглощающей, но быстро закончилась. На следующий год она перебралась в Нью-Йорк.

      – И как, она довольна жизнью?

      – Очень. Она купила пять акров земли на Лонг-Айленде, в Ойстер-Бэй, и строит там шикарную дачу. Все ее архитекторы и строители из белогвардейцев. Все ее обожают. Соня хочет, чтобы ее дача стала Меккой для русских эмигрантов. К тому же она планирует собрать коллекцию картин русских художников.

      – Не слишком ли это амбициозно?

      – Нет, дорогая. У нее столько денег, что она вполне может делать все, что хочет. Восемнадцатого марта в Большом Центральном дворце в Нью-Йорке открылась великолепная выставка. Россия… прости, Советский Союз прислал потрясающую коллекцию.

      – Ты ее видела?

      – Ах, разумеется! Вся диаспора была там. На выставке были представлены как классические картины, так и картины новых советских художников.

      – Как американцы относятся к нам?

      – К «нам», белогвардейцам, они относятся с большим сочувствием. Они принимают нас и уважают как представителей огромной империи. У американцев особые чувства к аристократии. Кроме того, история Романовых для них – это трагедия, и они считают белогвардейцев частью этой трагедии. А вот на Советскую Россию взгляд у них другой… К ней они относятся отстраненно и настороженно. Поэтому эта выставка немного смутила их – в конце концов, после революции прошло всего семь лет, и еще свежи воспоминания обо всех ее ужасах.

      – Возможно, большевики думали, что искусство немного сгладит эти воспоминания.

      – Может быть, и так. Так вот, Соня приобрела там потрясающие работы! Теперь у нее есть картины Сергея Виноградова, Михаила Нестерова, Александра Моравова и Бориса Кустодиева…

      – Но они все творили в наше время…

      – Ну да, я это и имела в виду.

      – Как тогда новая власть допустила их работы к выставке?

      – Шурочка, как я понимаю, все были вынуждены подчиниться указаниям большевиков. То есть они теперь тоже советские люди, советские художники. Конечно, новая власть будет пытаться перетянуть на свою сторону таких вот творцов. Это же искусство. Разве есть более верный способ понравиться миру?

      – То, что Соня и ее семья смогли сохранить свои средства, безусловно, похвально. Но еще более похвально то, как она ими распоряжается. Это очень мило с ее стороны, ведь она могла потратить деньги иначе.

      – Согласна. Вообще я не совсем понимаю, как им это удалось.

      – То есть?

      – Судя по рассказам Сони, она уехала из России в школьной униформе и с книгами в руках.

      – Возможно, она просто описывала свой внешний вид? Когда она уезжала в Германию, были же у нее на это средства? Уверена,