Львы и розы ислама. Владимир Соколов

друг друга.

      Но у этой свободы была и обратная сторона. Человек не мог существовать один, без племени: если племя его изгоняло, он превращался в хали, изгоя, которого не защищали никакие законы. Закон и жизнь целиком заключались внутри племени, за его пределами царили только беззаконие и произвол сильных. Одинокий человек становился добычей и мишенью для каждого, кто превосходил его силой или числом: «каждый дюжий ему господин». К тому же внутри племени почти все были связаны друг с другом кровной связью. Родство могло быть не только по крови, но и по браку, по клятве – когда люди или целые общины давали друг другу клятву верности, и это заменяло кровную связь. Даже в именах арабов на первом месте стояло название племени и лишь потом – его личное имя. Родословие было в таком почете, что бедуины знали имена своих предков до восьмого колена. Очень часто родословную подделывали, чтобы придать себе больше веса.

      Бедуины говорили: кровная связь крепка как асир (веревка, которой палатку привязывали к кольям). Самыми тяжелыми считались преступления против родства, и только потом шли моральные и уголовные. Бедуин видел себя живущим внутри своего клана, весь остальной мир для него не существовал. Вся история бытия сводилась для него к основанию рода, а о том, что было раньше, он не думал. Даже под «Аравией» араб понимал только ту территорию, на которой жило его племя. Это было единственно возможное место обитания, родина, окруженная землями врагов и чужаков. Границы владений тщательно размечали, и преступление их означало войну. Правда, особо воинственные племена любили подчеркивать, что у них нет границ, что они «ставят свои палатки, где хотят». Буйное воображение рисовало им, как они захватывают весь мир и «суше становится от них тесно», и даже «спину моря они покрывают кораблями». «Весь свет, и все что есть на свете – наше», – писал поэт, восхваляя свой клан.

      Занятия арабов

      По представлениям бедуинов, любой араб – это прежде всего скотовод. Выпас скота и связанный с ним природный ритм почти целиком определяют его образ жизни. Зимой, когда идут дожди, кочевники странствуют от пастбища до пастбища. Воду в это время почти не используют: люди пьют верблюжье молоко, а скоту хватает сочной и свежей травы. Летом, когда всюду царит засуха, кочевые арабы собираются у колодцев, принадлежащих племени. Пастбища и колодцы надо защищать: соседи зарятся на них, и если проявить слабость, их могут отнять. Отсюда вечная вражда между кланами, с объединением племен в союзы и т. д.

      По поводу скота у арабов была своя классификация. Верблюжатники считались выше и важнее, чем те, кто разводил овец и коз. Они были самыми неутомимыми странниками, не боявшимися безводных пустынь. Гордость их была так велика, что они считали для себя позорным заниматься чем-то, не имеющим отношения к верблюдам. У них были верблюжьи шкуры, шерсть и мясо, а все остальное они выменивали на них: кофе, финики, пшеничное зерно, ткани, оружие, посуду, инструменты. Постоянных поселений у них не было, все нужное они