.

моими глазами, на слепящем снегу – глубокие борозды от задних лап, несущихся вниз, медведей…

      – Вот! Смотри! Только, на задних ехали!

      – Ага… Вот! Тут – один сбил другого!

      Мы рассматриваем длинную вмятину, в плотном снегу. Нам обоим понятно, что здесь упало медвежье тело. Рядом – другая, такая же вмятина! Эта – от тела его врага…

      – Вот! Упали опять!

      Борозды от задних лап прерываются! И, метра через полтора не тронутого снега вниз – две глубокие, продолговатые вмятины, от медвежьих тел.

      – Хм! – хмыкает Игорь, – Как корыта в снегу!

      – Ну… Как они вообще умудрялись, тут, на ногах держаться?! – изумляюсь я.

      – Не знаю, – качает головой Игорь, держась руками, за снег, – Мы, тут, руками за снег уцепились. А они – на задних ногах неслись! И дрались ещё, при этом!

      Рядом с бороздами от медвежьих лап, мы спускаемся по крутому, снежному наносу, к резкому повороту ущелья.

      – Вот! – тычу я, пальцем, – Место, где медвежий ком разбился!

      – Ну! Вмятина медвежьей лёжки!

      – Смотри, как она сильно протаяла!

      – Ага! Обледенела вся…

      Здесь, оставшийся на днище барранкоса медведь, долго лежал, не сходя с места.

      – Смотри! – показывает Игорь пальцем, на изгрызенный ольховник там, где была морда зверя, – Он ветки грыз!

      – Ага! – киваю я, – Это нормально…

      – Хм! Смотри, сколько нагрыз!..

      – В состоянии крайнего возбуждения, он так и должен делать! – я опять утвердительно киваю головой, – Он и должен – так вот, лежать и непроизвольно грызть, какую-нибудь деревяшку.

      – Зачем? – удивляется Игорь.

      – Я читал статьи по поведению крупных хищников… Понимаешь? У него – адреналин в крови кипит! Ярость боя… У него – потребность что-то рвать! Ногами, руками! И грызть – это способ выплеснуть бушующую мышечную энергию… Так, крупные хищники бессознательно успокаивают нервы после опасной охоты на лосей, секачей, после драк между собой.

      – Ясно, – Игорь трогает измочаленные ветки ольховника, – Теперь ясно.

      – Свежая! – я тоже трогаю желтеющие свежей древесиной, ветки ольховника, – Ах, пахнет как! Ольхой. Весна…

      – А, крови – нигде нет! – возвращает мои мысли к драке, Игорь, – Ни капельки!

      – Ну! – удивлённо соглашаюсь я, – Я – тоже, не нашёл.

      Всю ночь, воображение рисовало мне алые брызги крови на снегу, пропитанные кровью, медвежьи лёжки! А, на самом деле – ничего этого и в помине нет! На всём протяжении медвежьей драки, мы отыскали только несколько клочков длинных, волнистых волосин. И – ни единой капельки крови!

      – Ладно! Здесь всё осмотрели. Давай, дальше, по следу пройдём? – предлагаю я.

      – Давай, – кивает брат.

      Отсюда, с лёжки на днище барранкоса, дорожка медвежьих следов уходит горизонтально вправо.

      – След – натоптанный! – тычет пальцем в снежные медвежьи следы, Игорь.

      – Конечно! – хмыкаю я, – Здесь – сначала ушёл первый медведь. Потом, по его следу, туда же –