Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Свой среди медведей. Александр Берзан

защищает лёжку со стороны хвойного леса. Зато, вперёд – с лёжки открывается обширный обзор всех просторов речной надпоймы.

      – Какой обзор! – хвалю я медведицу, – На все три стороны!

      – И сзади защищена, – кивает Игорь, – Классная лёжка.

      – И подстилку – опять сделала! Смотри! Вся прошлогодняя солома вейника с бугра, содрана сюда!

      Я, между делом, уже орудую рулеткой: “Записывай. Размеры – девяносто на восемьдесят”.

      – Ага… Лёжка общая! Они, на ней, обе спали. Для одной, только, медведицы – она слишком большая.

      – Ну! – киваю я.

      Я рулеткой, пока не спрятал обратно в карман, замеряю толщину подстилки.

      – Семь сантиметров по окраинам и два – по центру! – говорю я Игорю и тут же поясняю, – Солома подстилки, за ночь, сбилась на края.

      – Вертелись сильно, – кивает тот и примеривается к подстилке, – Неплохой матрасик! Молодец, медведица!

      – Молодец, – согласен и я.

      Мы уходим дальше. Помёты, я, как всегда, забираю с собой…

      Только мы сходим с лёжки, как набредаем на место вечерней кормёжки нашей семьи! Глядя себе под ноги, словно грибник, я шагаю по набродам и считаю поеди… Игорь уходит в другой закоулок. Он – тоже считает…

      Через несколько минут, мы сходимся.

      – Ну, сколько? – спрашивает Игорь, – Добавляй мои.

      Я считаю…

      – Всего, сколько получается?

      – Восемьдесят шесть скусов белокопытника, семь скусов бодяка и целых восемьдесят скусов крапивы!

      – Вот, это, дааа!

      – Ну! – соглашаюсь я, – Они здесь, вчера, неплохо заправились! Перед ночью…

      В пойме Тятиной я, с гордостью показываю брату моё дупло в толстой иве. Мы стоим под деревом.

      – Вот! Смотри! – показываю я на дупло, – Здесь ничего не было, я его с нуля выдолбил!

      – Ух, ты! – изумляется Игорь.

      – Ну! Дупло получилось – просто, шикарное! Когда внутренние стенки дорабатывал – я сам в него залазил. Целиком! Это лучшее дупло рыбных филинов из всех, какие я знаю!

      Весь прошлый год рыбные филины жили на этом участке. “Обкатали дупло”, что называется. Да и я, периодически интересуясь удобно ли птице в дупле, подгонял его под нужды филина.

      Я гляжу на дупло в бинокль, снизу – вверх. И сразу замечаю, что красная, ивовая кора, по краю входа, исполосована на узкие полоски. Как говорит Дыхан – это верный признак того, что дупло жилое. Однако, всё тихо кругом. Ни малейших признаков того, что рыбный филин может быть в дупле сейчас!

      Мы шагаем к стоящей метрах в тридцати напротив, ели – присаде.

      – Грруух! Грруух! Грруух! Грруух! – хрустим лопухами…

      Под елью нет белых клякс птичьего помёта! Возвращаемся. Я осторожно брожу вокруг ивового баобаба… И, неожиданно, метрах в пятнадцати от толстого ствола дерева, наталкиваюсь на лежащее на земле, яйцо!

      – Игорь! – уже никого не остерегаясь, зову я, – Яйцо!

      Я наклоняюсь и беру яйцо в руки.

      – Это скорлупа!

      Скорлупа яйца рыбного филина! Я осторожно