Моя маленькая слабость. Юлия Гетта

под глазами. Его что, избили?

      Да какая мне разница. Плевать.

      – Пошёл вон. – Это всё, что мне удаётся выдавить из себя.

      – Тая, выслушай меня хотя бы. Я ведь попросить прощения пришел.

      Плотно закрываю дверь в комнату, чтобы мама не услышала наш разговор, и перехожу на шёпот:

      – Ты серьезно думаешь, после того, что ты сделал, я смогу тебя простить? Я неделю назад на коленях умоляла тебя удалить то видео, что ты мне ответил?!

      – Я удалил! Клянусь, можешь проверить, я всё удалил! – с выпученными глазами заверяет меня он, вгоняя в ещё больший ступор. – Я вообще везде удалил, даже с телефона стёр, клянусь тебе! Можешь проверить, ты его нигде не найдешь!

      – Да? – с сомнением переспрашиваю я. – С чего вдруг такие перемены?

      – Просто прости меня за то, что я сделал. Вот, возьми, это тебе, – протягивает он мне цветы, но я выхватываю их и яростно швыряю обратно ему в лицо.

      – Да никогда я тебя не прощу! Пошел вон отсюда, я тебя ненавижу за твою выходку, понятно?!

      Меня начинает трясти. Понимаю, что должна контролировать себя. Понимаю, что наверняка эта сволочь не удалила на самом деле видео отовсюду и, разозлившись, может с легкостью вернуть его обратно, а может сделать ещё хуже и отправить его моим друзьям, например… Я понимаю это, только ничего не могу поделать со своей жгучей обидой, с ненавистью, которая говорит сейчас за меня.

      Но на удивление Макс совсем не злится. Наоборот, он выглядит каким-то потерянным, испуганным, на миг мне кажется даже, будто он побледнел.

      – Тая, они убьют меня, если ты не простишь, – произносит он приглушённо, будто сообщает какую-то страшную тайну. – Хочешь, я на колени встану? Только скажи им, что простила меня, пожалуйста!

      И он правда встаёт на колени.

      Я окончательно перестаю что-то понимать. Но потом меня осеняет.

      – Ты под кайфом, что ли?!

      Макс опускается на четвереньки, подползает к моим ногам и вцепляется в них мертвой хваткой, утыкаясь лбом в колени. Всхлипывает, будто собрался рыдать.

      А я только беспомощно вскидываю вверх ладони, не понимая, что делать.

      – Да под каким кайфом, ты же знаешь, я никогда не употреблял, – жалко гнусавит он. – Прости меня, пожалуйста, Тай. Я сволочь и свинья, я каюсь, честное слово, каюсь! Если бы можно было вернуть всё назад, я бы ни за что, слышишь, ни за что! Прости, пожалуйста, Тая! Или не прощай, хотя бы просто скажи им, что простила!

      Я кое-как освобождаюсь из его хватки, брезгливо отступая назад.

      – Кому им?!

      – Только не надо делать вид, будто ты ничего не знаешь! Тем, кого ты ко мне подослала! Почему ты мне сразу не сказала, что у тебя есть такой покровитель? Я бы сразу все стёр! Зачем было устраивать это всё?!

      – Так… – Я делаю судорожный вздох, подбираю букет с пола, открываю входную дверь и вышвыриваю цветы в подъезд. – Поднимайся давай и вали отсюда, – указываю ему направление движением головы.

      – Ты скажешь им, что простила? – с тупым упрямством спрашивает Макс, глядя на меня исподлобья.

      – Если ты сейчас же не свалишь,