Моя маленькая слабость. Юлия Гетта

смотрит на меня так, будто я сморозил сейчас полную чушь.

      – Ты прикалываешься, что ли?!

      – Нет, я вполне серьёзно. Ты бы видела пацана Олега с Дашей, знаешь, какой он? Одна эта беззубая улыбка чего стоит. Представь, у нас с тобой чудо такое будет тут бегать?

      – Слушай, мы, кажется, уже закрыли эту тему? – нервно произносит Ника.

      – Закрыли, а теперь открыли. Чего ты боишься, я не пойму? Мы с тобой молодые ещё, здоровые, успешные. Уже прилично вместе, изучили друг друга вдоль и поперёк, надоели друг другу. Ребёнок нам необходим.

      – Значит, я тебе надоела?

      – Из всех моих слов ты услышала только это?

      – А что ещё я должна была услышать?

      – Нам нужен ребенок.

      – Да зачем?!

      – Чтобы было о ком заботиться, кого любить. Чтобы появилось в жизни что-то важнее работы. Чтобы больше времени дома проводить, вместе с ним, чтобы чаще улыбаться, в конце концов.

      – Костя, пойми, я слишком эгоистична, чтобы заводить детей. Ты просто не знаешь, что это такое. Ты думаешь, ребёнок – это сплошные уси-пуси и улыбки? Нет. Бессонные ночи, депрессии, бесконечные истерики – вот что это такое! Семь лет можно смело вычеркивать из своей жизни, как минимум. Ну зачем тебе ребёнок, скажи?

      – Хочу, – упрямо отвечаю я.

      Жена закатывает глаза.

      – Если так сильно хочется, возьми приёмного и ухаживай за ним сам.

      – Я хочу своего.

      – А какая разница, свой-чужой? Сам же сказал – чтобы было о ком заботиться и время дома проводить! Да и вообще для этих целей лучше собаку завести!

      – Ты так говоришь, потому что у тебя уже есть ребёнок, – хмуро замечаю я.

      – Да, есть. Поэтому на мне и нет розовых очков. Ребёнок – это огромное испытание для психики, нервов и много чего ещё. Если тебе так сильно хочется иметь ребёнка, можешь усыновить моего. Он будет счастлив.

      – Твой сын уже взрослый. И у него есть свой отец.

      – Ага, есть. Неудачник и слабак.

      – У меня и такого не было.

      Ника снова тяжело вздыхает.

      – Костя, я ведь с самого начала говорила тебе, что не собираюсь больше рожать. Ты вроде не возражал. Теперь что изменилось? Я люблю тебя, нам хорошо вместе. Ну скажи, зачем всё портить?

      – Я не возражал, потому что не задумывался тогда об этом. Да и вообще не собирался на тебе жениться.

      – Ах так, значит, да? – усмехается Ника, спрыгивая с моих колен, на этот раз беспрепятственно. – Ну что ж, надо было задумываться. Если ты хотел ребенка, надо было искать себе другую жену. Мне пора ехать, Костя, а то я из-за тебя точно опоздаю.

      – Езжай.

      Ника скрывается ненадолго в гардеробной, после чего возвращается в спальню, неся перед собой пару лакированных туфель на тонком остром каблуке. У порога комнаты поочерёдно обувает их на ступни и сразу после вдевает в уши длинные серёжки, что до этого были зажаты в кулаке. Расправившись с украшениями, жена оборачивается и взволнованно смотрит на меня.

      – Если ты и правда так сильно хочешь, можем рассмотреть суррогатное материнство. Но учти – с работы я не уйду. В декретный отпуск пойдёшь сам. И по ночам