Аркана. Нура Рид

слов, смотрела, как они общаются, а потом пьют чай. И это согрело нечто глубоко внутри моей души. И я почувствовала благодарность к ней за то, что она единственная, кроме меня и бабушки, заботится о маме.

      Меня отвлёк шум. Развернувшись, я направилась к реке. На ветке дерева сидел ворон. Я смотрела на него и понимала, что нужно уходить, но не могла сдвинуться с места, словно мои ноги оплели лианы, не позволяя уйти. С тех пор как барон поймал меня разговаривающую с вороном, я больше не пыталась повторить тот трюк. Не кормила. Не обращала внимания, словно их не существовало. И сейчас, когда наши взгляды встретились, я словно ощутила его вопрос: «Ты снова притворишься, что меня не существует?»

      – Конечно, – тихо ответила я и в тот миг почувствовала себя той самой безумной, которая говорит с птицей.

      Фыркнув, я развернулась и ушла прочь чувствуя, как его чёрный взгляд преследует меня.

      ***

      Время неумолимо шло вперёд семимильными шагами, разрывая моё полотно жизни на две половины. Словно нити судьбы запутались в одной точке той, откуда нет возврата. И есть только два пути либо следовать тем же маршрутом и смотреть, как угасает жизнь мамы, либо вырезать ту запутанную точку и оказаться на обочине дороги. Сейчас у меня была защита барона. Сейчас у меня была семья хоть они и сторонились меня, но пока я с ними я в безопасности. Мне было всего пятнадцать, и я не могла представить жизни вдали от бабушки и мамы.

      Я знала, не стоит злить барона он не тот человек, который окажет мягкий приём, но как остановить мамино безумие? Неужели все так и будут смотреть, как она сходит с ума и ничего не предпримут?

      Я пребывала в ужасном состоянии оттого, что приходилось видеть. Те изменения, которые наблюдал весь табор в маме, не могли окончиться ничем хорошим. Я видела маму танцующей у костра. Она резала себе руки. Она пела какие-то странные песни. Она разговаривала с деревьями. Потом я видела, как мама приносила жертвоприношение. Убивала животных не для еды, а для своего алтаря. Камень в середине поляны измазанный её кровавыми отпечатками. А потом она совсем перестала выходить из леса. Охотилась с луком и добывала себе пищу сама. Кролики. Птицы. Мелкие грызуны.

      Однажды я увидела, как она ест крысу. Мама тогда безумной мне показалась. Взгляд стеклянный. Лицо измазано. Волосы спутаны. Руки дрожат. А она держит в руках зажарившийся труп крысы и ест его. Когда я ушла, меня вырвало.

      Бабушка Ружа нашла меня такой разбитой дрожащей ничего не понимающей.

      – Ты снова была в лесу. Я велела тебе не заходить за деревья. Не покидать лучей солнца, – прижав меня к себе, ругала она. – То что сейчас происходит безумие, мой ангел. И я никак не могу повлиять на состояние Моры. Она глубоко ушла в своё сознание. То, что она видит, искажено, поэтому она отдаляется каждый день. Думает, что живёт в той реальности, которую диктует её сознание.

      – Я не хочу