Набросок скомканной жизни. Ульяна Гринь

нелепым макияжем… Эм облизнул пересохшие губы. Да, он нарисует её. Она самое то!

      Девушка подошла к машине, грациозно облокотилась на открытое окошко и мелодичным голоском спросила:

      – Ну что, дорогой, что будем делать?

      – Сколько? – небрежно спросил Эм, пытаясь угадать, что скрывается под коротеньким топом и пышной юбчонкой, едва закрывавшей попу.

      Девушка забросила жвачку за щеку и деловито сообщила:

      – Минет тридцать с презиком, пятьдесят без, секс пятьдесят с презиком, восемьдесят без.

      – Садись, – кивнул он.

      Девушка рывком открыла тугую дверцу и плюхнулась на сиденье. Эм отвел глаза от ее длинных ног и завел машину.

      – Эй, это были тарифы на месте! – забеспокоилась она. – На хате дороже!

      – Я заплачу, – бросил он. – Как тебя зовут?

      – Стелла, – ответила она. – Деньги вперед!

      – Эй, вот этого не надо! Твое настоящее имя.

      – Что это изменит? – она пожала плечами. Эм достал из кармана смятую купюру в пятьдесят долларов:

      – Получишь больше. Как тебя звать?

      – Ксюша, – она хищно выхватила зеленую бумажку и спрятала ее в микроскопическую потрепанную сумочку.

      – Очень приятно, Ксюша. Я Эм.

      – Это что, кликуха? – дежурно удивилась Ксюша.

      – Псевдоним, – коротко бросил он.

      Всю дорогу Ксюша молчала, очевидно нервничая и пытаясь угадать, куда он ее везет. Эм же ощущал мурашки в пальцах, ему не терпелось взять карандаш и уже начать набросок ее нежного личика.

      – Сколько тебе лет?

      – Какая ёмоё разница? – вызывающе спросила Ксюша, и у него в голове сработал сигнал пожарной сирены. Несовершеннолетняя. Семнадцать или даже шестнадцать лет. Блин, это не есть гуд. Еще не дай бог родители узнают. Прибьют его нафиг! С его-то еврейским счастьем…

      – Ксюша, правду и только правду, – строго ответил он. – Иначе верни деньги и выкатывайся из машины!

      – На фига тебе мой возраст, – вздохнула она. – Все будет окей, я давно работаю.

      – Давай, колись! Ёпрст!

      – Пятнадцать, – пожала плечами Ксюша, бросая на него косой взгляд. Эм вздохнул, качая головой:

      – Охренеть можно!

      Он пристроил машину к тротуару. Пристроил, потому что назвать это парковкой у него не повернулся бы язык. Ксюша вылезла вслед за ним на улицу, одернула кружевные рюшечки на юбке и презрительно оглядела старые индивидуальные домики:

      – А я уж думала, ты в коттедже живешь, раз такой крутой!

      – Ошиблась, – коротко ответил Эм, отпирая входную дверь.

      Войдя в комнату, он первым делом приложился к ополовиненной бутылке. Сейчас еще сигаретку и музыку, и рисовать это нежное создание. До позднего утра…

      Ксюша вошла, оглядывая комнату, села на постель, заложив ногу за ногу:

      – Ты тут живешь? Или друг пустил потрахаться?

      – Временно