Ангел мертвеца. Вадим Панов

сил изображая чучело, а когда Лиссет вернулась в гостиную, негромко, но очень серьёзно произнёс:

      – Скоро он перестанет тебе доверять. И все они тоже.

      – Я знаю, – ответила девушка. Она прошла мимо дивана, постояла у окна, вид из которого перестала портить «уродливая тачка» Хинуса, повернулась, но посмотрела не на попугая, а на камин. Посмотрела так, словно подумала его разжечь.

      – И что ты будешь делать?

      – Думать.

      – Это понятно. Но я знаю, о чём ты действительно думаешь.

      – Ты слишком болтлив.

      – Я слишком умён.

      Она захотела бросить ему что-нибудь обидное. Или просто – бросить в птицу чем-нибудь нелёгким, чтобы она заткнулась и перестала говорить то, что Лисс не хотела слышать, но яростный порыв исчез так же быстро, как появился. И девушка грустно улыбнулась, признавая правоту Киви. Который, в отличие от Хинуса, знал о происходящем всё. Ну, или почти всё.

      – Ты его не спасёшь, – угрюмо произнёс попугай.

      – У меня есть шанс, – ответила Лисс, продолжая разглядывать чёрный зев камина.

      – Ты его не спасёшь.

      – Если я не попытаюсь, то умру от ненависти к себе.

      – Время лечит.

      Страшная, страшная фраза, означающая, что однажды она перестанет так искренне, так нежно, так яростно, так чувственно любить Дориана. Он умрёт или сделается другим, а время поможет сгладить трагедию в сентиментальное воспоминание.

      – Нет… нет, Киви, время убивает, – чуть твёрже произнесла Лиссет. – Если я не попытаюсь помочь Дориану, то приму то, о чём говорил Хинус: ярость уйдёт, сменившись повседневными делами, мир сожмётся до прагматичной молекулы, и однажды я проснусь верной служанкой Консула. Меня даже переделывать не придётся – я стану как все. Приму то, что есть.

      – Великие Дома готовятся к битве. Во всяком случае – Тёмный Двор.

      – Если они победят – будет ещё хуже.

      – Почему? – изумился Киви.

      – Потому что Дориан будет сражаться за Консула, и если Великие Дома одержат победу, он или погибнет, или навсегда останется верным Консулу. И мы… и я думаю, что в этом случае мы не сможем быть вместе. Он станет другим.

      – Только в одном, – очень тихо уточнил попугай. – В верности Консулу.

      – Он станет другим, – едва слышным эхом повторила девушка.

      – И тебя всегда будет это угнетать.

///

      Ждала ли она принца на белом коне?

      Наверное, в глубине души – да, как все нормальные молодые девушки.

      Лиссет знала, что далека от идеала красоты: невысокая, хрупкая, с мальчишеской фигурой, которая вряд ли когда-нибудь обретёт округлую женственность, она была незаметной, но в то же время – очень яркой. Благодаря сверкающему в чёрных глазах огню. Настоящему огню. Умная, весёлая, живая – к Лисс тянулись все, кому посчастливилось её знать, а что касается принца…

      Лисс ждала не столько принца, сколько счастья – простого, но такого важного счастья быть с кем-то рядом. Быть любимой. И любить. Ждала. Надеялась. И совсем не ожидала, что её счастье окажется рыжеволосым рыцарем Дорианом Машаром, одним из высших