Ангел мертвеца. Вадим Панов

вздохнул. – И что мне делать? Терпеть?

      – Позови ребят из «Михельсона» и обязательно чуда, – предложила Лисс. – Покажи хулиганам, что ты не один.

      – Подраться с ними?

      – Нет, поговорить. Подраться – если потребуется, но в первую очередь поговорить. Пусть они увидят, что ты не один. Пусть поймут, насколько отвратительно их поведение.

      – Думаешь, сработает? – неуверенно спросил эрлиец.

      – Надеюсь, что сработает.

      – Или твои дружки им наваляют, – встрял в разговор Киви. – Если хулиганов трое, то позови шестерых.

      – Вижу, ты в этом разбираешься, – съязвил Хинус.

      Попытался съязвить.

      – Я тоже был маленьким, – ответил попугай и разинул клюв в улыбке. В смысле, он просто разинул клюв, но эрлиец был уверен, что птица улыбается.

      И вновь посмотрел на девушку:

      – Спасибо, Лисс, я подумаю над твоим предложением… Оно кажется правильным.

      – Обращайся. – Шаса откинулась на спинку кресла. – Чаю попьём? Или ты уже уезжаешь?

      Она догадывалась, что не уезжает, что история о хулиганах нужна была парню для того, чтобы перейти к настоящему разговору, и не ошиблась:

      – Я хотел поговорить о «Михельсоне», о том, что там происходит.

      – А что там происходит? – ровным голосом поинтересовалась девушка.

      – Все затаились и ждут, что будешь делать ты.

      – Почему я?

      – А кто?

      Ну, да, всё верно – она. Точнее, не только она: все ждут, как поведут себя после «ночи MG» и событий на Солянке Лисс и Джира. Бри для участников Сопротивления пока оставалась в тени, а вот шаса и боевая ведьма засветились очень сильно. Джира ярче – она стала настоящим знаменем Сопротивления для всего Тайного Города, открыто бросив вызов Консулу. А Лиссет… Лиссет, так уж получилось, стала неформальным лидером «Михельсона», где собирались молодые противники Альянса. Лисс призывала их к активным действиям, а теперь заперлась в доме и вот уже два дня не кажет нос на улицу.

      И дождалась гонца.

      От тех, кто ей поверил.

      От тех, кто рискнул.

      От тех, чьи друзья погибли в «ночи MG».

      Они хотели знать, что дальше. А она… она не могла сказать, что сама не знает, что дальше, потому что получила от Консула полное прощение. Одноразовое, но полное, стоившее ей так много, что лучше было бы умереть там, в подземельях Солянки, чем знать, что ради её спасения Дориан пожертвовал собой.

      Но получилось так, как получилось: Дориан пожертвовал собой, она получила прощение и теперь… и теперь не высовывается на улицу, потому что слово Консула крепко, но слово прозвучало так: полное прощение за всё, что Лисс совершила до разговора в подземелье. Любое следующее преступление будет жестоко наказано. Вот она и сидит в доме… Не зная, что делать дальше. И пытаясь разобраться, что она сейчас: испугалась и спряталась? Или затаилась? Хочет ли войны или два суровых испытания: «ночь MG» и сражение в подземельях Солянки наглядно продемонстрировали ей хрупкость, а главное – ценность жизни. Не только её собственной, но и жизни друзей, которых