Русский прорыв за Южный полярный круг. Жил отважный адмирал. Алексей Борисович Лавров

нашей артиллерии, и, показывая на пушки, с некоторым страхом произносили «пу». Однако ж, при всей уверенности их в превосходстве сил наших, мы никогда не решались посещать места, ими обитаемые, без оружия и достаточного прикрытия».

      Поэтому, когда 4 (16) июня туземцы, видя приготовления к отходу шлюпов, выражали своё сожаление и просили русских остаться в бухте ещё ненадолго, для моряков их вздохи и просьбы звучали скорее настораживающе, чем трогательно. Впрочем, ни Беллинсгаузен, ни Симонов не сомневались, что огорчение, например, старого вождя было искренним, «потому что, – как иронически заметил учёный, – он (вождь – А.Л.) ещё надеялся за свои безделки выменять у нас много необходимых для него вещей». Некоторые аборигены, в основном юноши, и вовсе просили взять их с собой в Россию, и один добился-таки согласия командира «Востока», но старейшины, поняв намерение парня, почти силой заставили того вернуться к соплеменникам.

      Зная, как маори непостоянны в своих привязанностях и непоследовательны в поступках, Фаддей Фаддеевич и Иван Михайлович с не меньшим, чем все остальные на шлюпах, облегчением смотрели на удаляющийся берег.

      Но оказалось, что это чувство было преждевременным. Не успели суда покинуть гавань, как тучи закрыли небо, и сильный противный ветер с юга стал сносить шлюпы обратно, в залив Королевы Шарлотты. В полночь ветер, по словам Беллинсгаузена, «скрепчал и дул сильными порывами с дождём, снегом и градом; по временам молния, сопровождаемая громом, освещая берег, показывала нам близость оного и опасность. Порывы ветра наносили ужасные густые облака, и кроме водяных насосов (смерчей – А.Л.), мы в сию ночь испытали всё, что производит атмосфера Южного полушария».

      5-го июня лучше не стало: ветер всё усиливался, дождь чередовался с градом и снегом, видимость даже днём оставалась нулевой – с «Востока» не было видно «Мирного», и наоборот. К ночи шторм бушевал уже вовсю; на зажигаемые на «Востоке» фальшфейеры «Мирный» не отвечал. 6-го, когда ветер, оставаясь противным, слегка сбавил силу, на каждом судне по-прежнему безуспешно пытались разглядеть в море корабль-спутник; и только утром 7-го шлюпы, наконец, обнаружили друг друга.

      В течение, в общей сложности, шести дней суда лавировали в проливе, рискуя быть разбитыми о прибрежные скалы. По свидетельству Симонова, «капитан Беллинсгаузен беспрестанно пытался выйти из Кукового пролива, но всякий раз при выходе в открытое море встречал сильный противный ветер … Сильные порывы ветра преобразовывались иногда в совершенную бурю, иногда в штиль, а это в тесных морях не лучше бури, потому что зыбь несравненно беспокойнее волнения при ветре; а когда, при безветрии, течение повлечёт корабль к таким берегам, где нельзя бросить якорь, тогда надобно готовиться к кораблекрушению. Это шестидневное плавание взад и вперёд в Куковом проливе мы почитали одним из самых опасных случаев нашего путешествия…»

      Действительно, крушение у берегов Новой Зеландии означало для мореплавателей в то далёкое время одно из двух: в лучшем случае –