Барышня во Франции. Марина Сергеевна Дунаева

ответил спокойным тоном, продолжил видя, что ответ не устроил. – Серафимочка, душа моя, если и дальше будешь, так вздрагивать от каждого шороха и каждого человека, что может узнать или сказать, что ты это… – он не договорил фразу, сбившись, природная интеллигентность, и сдержанность, дали о себе знать. – То через пару месяцев превратишься, как бы это мягко сказать в истеричку. Уже договорились, что я не спрашиваю. Совру если скажу, что не хотел бы знать правду. Насколько болезненной не была, это лучше, чем смотреть по ночам на тебя спящую и строить догадки. Кто и откуда? Но, уважаю, твой выбор сделанный до нашего знакомства. Стать другим человеком и обещал, что не буду спрашивать. А обещания привык держать. Так будь этим человеком! У тебя за спиной, весь капитал Большаковых и все наши связи, а тебе страшно, от появлении твоей тени?

      В дверь постучались, – Войдите, – сказала, и видела, что Алексей, что-то еще хотел сказать, но оборвала мужа на пол слове, Большаков был прав, как всегда, а вот я пока не вывозила эмоционально эту ситуацию.

      Вошла Варвара, – Серафима Михайловна, там какая-то девушка передала вам письмо! – сказала служанка, протянув смятый конверт. Трясущимися руками взяла письмо. В голове, все смешалось. Руки не слушались.

      – Серафима, вдох выдох, успокойся! – мысленно дала себе установку и посмотрела на Алексея. Муж с интересом смотрел за моими действиями.

      Не знала, что делать, только сжала злосчастный клочок бумаги в кулак.

      После смерти сначала родителей, а потом и бабушки, которые заботились, решали все проблемы, точнее папа был просто добрый, а все вопросы решали мама с бабушкой. Эти сильные женщины, говорили, что когда-нибудь стану главой семьи, а пока маленькая девочка, и нахожусь под опекой, даже когда исполнилось восемнадцать лет ничего не изменилось. Всегда думала, что это когда-нибудь, не наступит никогда или через много, много лет! А потом их резко не стало, за короткое время осталась одна, совсем одна! Светка учила ходить в магазин покупать порошок по акции и оплачивать квитанции. Удивляясь неприспособленности к жизни. Повторяя, “Что взять внучка профессорши!” Что говорить, если не знала, размера одежды и обуви, что носила, про это знали мама и ба, а в круг моих обязанностей входило быть хорошей девочкой и учиться. И я училась. А потом наступила другая школа, не знаю, чтобы делала без Светки. – улыбнулась своим мыслям, – И вот потихоньку стала осваиваться, с жизненными уроками, мне начинает нравится самостоятельность, постепенно понимаю, чего была лишена все эти годы. Как попадаю сюда. Тут противоположная ситуация, папа решает все, а мамы в принципе и нет, и вроде бы можно расслабиться, доверить другим людям свою жизнь и более того эти люди готовы все решить, но… только почувствовала вкус свободы, который имеет явное послевкусие ответственности за решения принятые и непринятые.

      В мозге случился коллапс, вроде надо жить и наслаждаться, предоставив все проблемы решать мужу, который стоит рядом, молча терпеливо ждет, пока закончу размышлять и открою наконец это письмо!

      – Серафима Михайловна… – подал