Города и моря. Лев Сысоров

проведенное за родными пределами (включая больницу). Даже валюту

      доплатили.

      Возле институтской кассы меня поджидал маленький, толстенький, немного сонный

      человек – начальник первого отдела.

      – Ты деньги когда получишь, зайди ко мне в кабинет. Знаешь где?

      – Знаю.

      Когда я зашел в первый отдел, начальник немедленно удалился, оставив

      наедине с представительным, но тоже немного сонным гражданином.

      – Моя фамилия Коваленко, я майор КГБ.

      – Очень приятно, – растерянно произнес я.

      – Расскажите мне о вашем пребывании за границей.

      – Что рассказать?

      – Все.

      Сначала я запинался, потом разговорился. Когда горячо описывал прелести

      полета на «боинге», кагэбешник вялым движение руки остановил взволнованный рассказ.

      – Хватит. Вы все это на бумаге изложите. И принесите к нам.

      – Что изложить?

      – Все.

      – Куда принести?

      – К нам.

      Всю ночь сочинял взволнованную повесть о заграничных приключениях.

      Марио почему-то получился совершенным шпионом.

      Утром отнес рукопись на Алеутскую, в КГБ. Отдал майору Коваленко.

      Больше Комитет меня не беспокоил.

      ***

      Матрос Колодяжный работал на научном судне. Постоянно попадал в смеш-

      ные истории. Его все любили.

      Однажды его жена с маленькой дочкой встречала мужа из долгого рейса. На

      причале собралось много народу, все с нетерпением ждали, когда судно появится

      из-за мыса. Первыми показались судовые антенны – по форме они похожи на рога.

      Все их так и называли. Встречающие оживились, а дочурка радостно закричала:

      –Мама, мама, я вижу рога нашего папы!

      Манила—Гонконг—Хакодате—Владивосток, 1978 год

      Из Манилы я уходил на огромном сухогрузе «Михаил Ольминский».

      Теплоход большой, а команда маленькая. Капитан, старпом, стармех, три штурмана,

      три механика, три радиста, реф, электрик, помполит, боцман, судовой врач,

      плотник, три моториста и три матроса.

      Встретили меня ласково. Сразу определили в трюм – на покрасочные

      работы. Ржавчину отбивать, суричить, красить. Хорошо, доктор спохватилась.

      Огромного роста, удивительно похожая на лошадь, она появилась в трюме и

      тоненько закричала на боцмана:

      – Ты что, труп хочешь привезти? Парень только после больницы!

      – Вот кобыла, – тихо пробормотал боцман, – зачем только такие в море

      ходят! Ни себе радости, ни экипажу!

      Повернулся ко мне.

      – Ступай к старпому. Доложи, что я тебя отпустил.

      Старпом, не привыкший к бездельникам на судне, сразу определил на ходовую

      вахту. Ко второму помощнику.

      В открытом море, когда теплоход идет на автопилоте, занятий на мостике

      немного. Все время проходит в разговорах. Я больше слушал, а «второй» рассуждал.

      – Вот придем в Гонконг,