У обелиска (сборник). Ник Перумов

ловко переворачивая карандаш, так, что синие росчерки мешались с красными. Глядел он по-прежнему куда-то сквозь стену абсолютно пустыми, ничего не выражающими глазами, рот приоткрылся, на висках проступил пот.

      – Эк крутит Мишеля-то, – покачал головой усач Севастиан.

      – Его-то крутит, а вот что мы будем делать со всей этой прелестью? – кивнул на карту Семен Константинович. – Понятно, почему германцы отсюда войска снимают. Настоящие мастера оборону ставили.

      – Кто-то из птенцов гнезда Эрлихова, – проскрипел Иннокентий Януарьевич, тоже не отрывавший взгляда от пляшущего по бумаге карандаша. – Смотрите, как все продумано. Каскад. Каскад с плавающим фокусом, с возможностью экспоненциального усиления… Это повесомее «Лейбштандарта «Адольф Гитлер» будет.

      – И товарищ Константинов хочет здесь малой кровью прорваться? – покачал головой бородатый Феодор.

      – Именно здесь и можно, любезный, – с холодком бросил старый маг, не глядя на казака. – Нас они тут не ждут. Подкрепления все шли на Букрин, здесь ни танков, ни авиации. Ну, а ваш покорный слуга, хе-хе, известный мясник и палач, хо-хо, занимается, как известно, выкорчевыванием крамолы, а никак не боевыми операциями, и нашим визави за Днепром это отлично известно.

      При словах о «выкорчевывании крамолы» четверо свитских как-то неуютно переглянулись, за исключением Мишеля, по-прежнему рисовавшего свои значки и дошедшего уже почти до самого края карты.

      – Ваше высокопревосходительство… – негромко и словно б в смущении проговорил Игорь Петрович, разводя руками.

      – А что ж тут такого? – старый маг вскинул кустистые брови. – Крамолу – корчуем! Врагов первого в мире, хе-хе, государства рабочих и крестьян – разоблачаем! Не без вашей помощи, мой дорогой, не без вашей помощи.

      Игорь Петрович только вздохнул и отвернулся.

      – Все для пользы дела, господа, – строго, но и не без гордости объявил Иннокентий Януарьевич. – Нравятся мне этим большевики, решительный народ. Уж делать, так делают. А вот, помнится, в семнадцатом господин Керенский, доброго ему здоровьичка, болезному, миндальничал, тянул, тянул, тянул… ни на что сподобиться так и не смог. Как сейчас помню, прихожу к нему с бумагами, дескать, господин председатель правительства, большевика Ульянова арестовать необходимо немедленно! А тот знай себе только: «Ну да, ну да, ищите, но смотрите, без эксцессов, популярность социал-демократов в рабочих кварталах…» – Он махнул рукой. – Нет, господа, сейчас такого допустить нельзя, и мы, – он сделал ударение на «мы», – мы этого не допустим. О, Мишель! Вы никак закончили, неутомимый вы наш?

      Гвардеец тяжело дышал, опираясь о стол обеими руками и низко уронив голову. На неутомимого он сейчас никак не походил.

      – Т-так точ-чно, ваше высокопревосходительство. – Гвардейская выучка, тем не менее, взяла верх. – Закончил. Маяки все. Но и сильна ж эта баба, будь я неладен! Дикая магия, точно. Водяница, ундина, русалка, мавка – как хотите, так и зовите.

      – Ундина,