У обелиска (сборник). Ник Перумов

Сереге Петрову, тоже.

* * *

      – Ну-с, голубушка, – Мишель глядел на заклинательницу, что вся подобралась и сжалась, плотнее закутываясь в одеяло. – Могу сказать, очень вы нам помогли. Красной Армии помогли то есть.

      Девушка нервно дернула плечом. Соседство с четырьмя немолодыми полковниками ее явно пугало.

      – Как могла… Как умела…

      – Да, милая, – ласково сказал Феодор Кириллович. – А как именно сумели-то? «Течь тебе кровью» – это откуда?

      – Да ниоткуда, – нехотя выдавила заклинательница, опуская глаза. – Само пришло. Оно у меня такое… дикое…

      – Дикое, понимаю, – согласился казак. – А скажите, сударушка…

      – Я не сударушка, – нахохлилась девушка. – Меня Коригиной звать.

      – Очень хорошо, а меня – Белых, – снова кивнул Феодор. – А звать-то вас как, товарищ Коригина?

      – Венера, – отвернувшись, буркнула та.

      – Красивое имя какое.

      – Старорежимное!

      – Какое ж оно «старорежимное»? Венера – римская богиня любви и красоты, она при всех «режимах», голубушка, таковой и пребудет. И при князьях, и при императорах, и при генеральных секретарях.

      – Да и неужто какой-нибудь Даздрапермой лучше было бы? – искренне удивился Мишель.

      – Да уж все лучше, чем Венерой! Меня в школе «венькой» дразнили. А кто такие «веньки», вы знаете, товарищ полковник?

      – Не знаю, – покачал головой Мишель.

      – Венерические – вот кто! Сифилитики! – сжала она кулачки от ярости.

      – Так это дураки всякие необразованные болтают. Тебе-то зачем на них внимание обращать, Венера?

      – Коригиной зовите лучше, товарищ полковник. Задание-то я как, выполнила?

      – Выполнила преотлично, – кивнул Феодор Кириллович. – Только нам вот теперь знать нужно, как именно ты это сделала?

      – Именно что?

      – Заставила всю фашистскую магическую снасть тебе ответить. На твой зов откликнуться.

      – Н-не знаю, – опустила голову Венера. – Старалась увидеть их всех. Просто увидеть. И чтобы они все бы сдохли. Чтобы их ветром ли, бурей ли, снегом ли аль дождем в Днепр бы смыло, и чтобы он тогда бы кровью потек.

      – Ага! А как ты это делала, значит, сказать не можешь, товарищ Коригина?

      – Не могу, – огорченно покачала она головой.

      – А не против ли ты, – вступил Игорь Петрович, – чтобы мы тебе слегка помогли? Помогли бы понять, как именно ты все это делаешь? А то нам из штаба армии про тебя бумагу прислали, мол, есть такая в сто двадцать шестой дивизии, самородок, из партизан. Нигде не училась – верно?

      – Как это «нигде», товарищ полковник? Я комсомолка, я школу закончила, в ФЗУ начала, а тут немцы пришли…

      – И ты, значит, осталась на оккупированной территории?

      – Угу, – горестно кивнула она. – Но я не просто так! Я с фрицами не якшалась, не то что некоторые!

      – И про это