Осенняя ярмарка в Рэд-Крик. Эйрик Годвирдсон

как все китайцы, вот и не участвовал… но я бы посмотрел, как он тех молодчиков разделает в первом же туре!

      – Хоуп, не гневи бога – записывай, ну!

      – Э, ребят, да он же просто потому, что Ю китаец, и не хочет!

      – Ну, я его понимаю, надо признать. А что? Сейчас эти желтые дьяволы кругом – честному человеку работы не найти, кругом китайцы! – поддержал еще кто-то.

      – Не хватало, чтоб еще приличных людей оставил с носом такой же тип! Так его, Хоуп! Вот это маршал, я понимаю! – вторил следующий.

      – Маршал, да ты и правда та еще харя, я погляжу, ага? – уточнили из толпы.

      Хоуп закрутил головой, пытаясь запомнить, кто что сказал – но получалось не очень. Он попробовал перекричать галдеж:

      – Вовсе и не… Я только хочу соблюсти порядок! Китайцы…

      – Что – китайцы? – холодно осведомился внезапно возникший рядом со спорщиками проповедник – тот самый, приезжий тип в обшарпанной плосковерхой шляпе и долгополом пальто – темном, красновато-бурого оттенка, порыжевшем от времени на плечах и локтях. – Такие же дети божьи, хоть и пребывают порой в невежестве и предрассудках. Но это не повод отказать честному горожанину в его законном праве, так ведь?

      – Э… преподобный? А вам-то какое дело до китайцев? – Хоуп зыркнул на проповедника из-под мрачно насупленных бровей. Проповедник и ухом не повел – как напоминал лицом сушеную щуку, так и продолжил глядеть соответственно: бесстрастно и прямо.

      – Да вот, видите ли, – проповедник едва заметно двинул уголком губ, точно намечая улыбку. – Вы тут и в самом деле устроили очередь, люди волнуются и невольно впадают в грех сквернословия. Я нахожу возможным решить эту неприятную ситуацию и избавить паству – все люди этого мира моя паства, понимаете? – от искушения согрешить.

      – Вы такой святоша, преподобный, аж тошно делается, – скривился Хоуп.

      – Отнюдь. Я вовсе не свят – к сожалению, господь Бог и матерь природа одарили меня натурой, далекой от воздержанности, поэтому я вдвойне хорошо понимаю волнение людей вокруг… В свое время я был таким же, как и все здесь: грешил, и не скажу, что мало.

      – Стреляли почем зря и пили все, что горит, э? – неприязненно рассмеялся Хоуп.

      – Было дело, – согласился проповедник.

      – Так может, вы и сейчас не против пострелять? В рамках нашего маленького состязания?

      – Может быть. Запишите и меня, маршал, и этого доброго человека – я слышал, вас называют Стрелок Ю? – проповедник повернулся к китайцу, и тот кивнул:

      – Моя фамилия Чень. И я в самом деле немало пострелял в своей жизни. По бизонам, разумеется.

      – Записывайте, маршал. Пишите: преподобный Гордон. Да, просто Гордон – этого достаточно. И следом на второй половине листа – Чень Ю. Бог рассудит всех по справедливости – а жульничать никому не позволит ваша – ну и моя – бдительность, – и проповедник так поглядел на Хоупа, что тот мигом потух под холодной тяжестью этого взгляда. Да и люди вокруг, Хоуп заметил, прониклись симпатией