Степной принц. Книга 2. Аксиома Шекспира. Лидия Бормотова

он совладает, а со всеми… Жалко, что ты не христианской веры… – у Баюра чуть не сорвалось с языка: почему? Но он вовремя захлопнул рот, чтоб не опростоволоситься. Наверняка, этот особенный обычай кочевников знали даже дети, так что лучше помалкивать. Тем более что Торсун развил свою мысль дальше, и недоумение прояснилось: – Шайтан христиан не переносит, сразу выйдет и испарится. Хватило бы даже пучка волос, да где их возьмёшь?

      Из юрты раздался отчаянный вопль, но когда они подошли ближе, оттуда слышались только жалобные стоны. Волхв протиснулся сквозь толпу. В центре образовавшегося из людей круга лежала молодая женщина, бледная, измождённая, которой уже было всё равно, кто там на неё смотрит. Рядом с ней суетился бахши, хлопая ладонью по щекам. Она слабо реагировала, потом вовсе отвернула голову и замерла. Баюру показалось, что она лишилась чувств, и вся вакханалия, которая разворачивалась вокруг её тела, не могла вывести её из обморока.

      Бахши взял плётку и ударил ею по внушительному животу, не желающему покоряться и прикрытому одной лишь рубашкой, потом остальные, подходя по очереди и передавая друг другу инструмент для изгнания беса, также охаживали её многострадальное чрево, приговаривая: «Выходи!», обращаясь, по всей видимости, к нечистому.

      Волхв с трудом сдерживался, чтобы не разогнать это сборище мучителей, не пасть на колени рядом с несчастной и помочь ей разрешиться от бремени. Но тут дошла очередь и до него, ему протянули плётку. Он взял. Но при этом закатил глаза и с подвываниями стал вращаться вокруг себя. Плётка вращалась вместе с ним, выписывая круги и расширяя свободное пространство, ибо повергнутые в ужас зрители – кто потеряв дар речи, кто с визгом – выскакивали из юрты, и только бахши одобрительно кивал, отступив от роженицы и давая простор взбеленившемуся «коллеге». Ничего не попишешь: с волками надо выть по-волчьему, а не говорить, что у тебя хвост собачий. Правда, «выть» приходилось наобум Лазаря, подобных ролей Баюру ещё не выпадало. И он вовсе не был уверен, что всё делает правильно, однако для успеха манёвра расчётливо решил: чем непонятнее будут его устрашающие корчи, приводящие в оторопь наивных наблюдателей, тем правдоподобнее колдунский метод. Впрочем, ему частенько приходилось импровизировать, хоть и не на такой скользкой стезе.

      Юрта опустела в считанные мгновения. Остались только роженица, бахши и самозванец-колдун. Баюр раскрутил плётку и свистнул ею в воздухе над женщиной, не касаясь бедняжки, которой и так уж досталось по самое не хочу (надо же произвести впечатление на притихших зрителей, а то ещё подумают, что он какой-то там шарлатан!).

      Упав на колени, волхв приложил ухо к чреву женщины. Ребёнок почти не шевелился. Видно, обмотался пуповиной и был на последнем издыхании. Злобно порыкивая и строя зверские рожи, без чего образа не сохранить, Баюр достал из кармана камень жизни и, зажав его в кулаке, чтобы никто не разглядел, стал массировать живот, опоясывая его энергетическими кругами и вливая силу в замерший плод. Роженица очнулась и не сводила