Похождения светлой блудницы. Татьяна Чекасина

Тут он на полу, ноги на ковре по-турецки. Ирина за спиной Пермякова (к его неудобству) отвечает на телефон, но не говорит «залезай». Когда она с абонентами, то выбывает из компании, и они общаются сами. Тема для Пермякова родная (о трудной работе парашютиста), но в этот раз, как на велике непонятной дорогой: вдруг яма…

      – …и вам не страшно? – Никодим – тихо, вкрадчиво.

      – Когда-то давно… – Лениво бубнит о малой вероятности гибели.

      – Но вы так молоды…

      – Я – самый старый в отряде.

      – Работа молодых: каскадёры, акробаты… А как вам удалось преодолеть страх? Вы, когда там, о чём-нибудь думаете?

      – Э-э…

      – Я тебе скажу, о чём он думает, – для Петровича Пермяков – предмет, который они исследуют. – Ни о чём он не думает. В этом так называемая профессиональная трудность. Вот ты не сможешь, и Рыбин, и я, а этот юный мальчик может!

      При любимой девушке, будто довеском к похвале, обозвали «юным», да ещё и «мальчиком»!

      – Я думаю… какое направление ветра… И как оно выйдет… Я думаю, о чём надо!

      – Это не значит думать.

      У Пермякова горят уши, будто их надрали.

      – Я дома думаю.

      – Ха! Он дома думает! Ты слышала, старуха? Дома он думает!

      Франтоватый Никодим не так резок:

      – А нет ли у вас другой работы, где надо думать?

      У парашютиста мелькает догадка: разыгрывают. Он теряет самодовольство, хотя полон им в любой компании, где знают об его профессии. Эти, вроде, и не восхищаются? А Ирина?

      – Другой работы у меня нет, – впервые недоволен.

      – А хобби? – Рыбин жалостливо.

      И то, что этот толстяк его жалеет, обидно!

      – Зимой – слалом… Ну, плаванье, ныряю с вышки.

      – Это физические занятия. А умственные? Книги читаете?

      – Мне… некогда…

      – В шахматы играете?

      – Не-ет…

      – Но тогда в шашки? В «уголки»?..

      – В карты с ребятами, в «дурака», если нелётная погода, – и ему дурно… от страха…

      Хохот Ирины за спиной…

      Они говорят… «Объективное и субъективное» (это куда ни шло!), «духовный вакуум», «суицид и астральный выход» (полная хренота). Жизнь и смерть… Они говорят так, будто думают об этом! Пермякову остаётся вычислять, кто из них её бойфренд. Молодому Рыбину звонит какая-то Мила. Над ним шутят: «трогательный молодожён». Никодим рядом с крепкой Ириной картонный. Влюблённое сердце парашютиста подсказывает: Петрович. Седоватый, в дешёвых ботинках, такие никогда не обует модный парень Пермяков. Ведут себя, как на работе, и ничего нового. Но это он. И когда она говорит: «Мне пора», решает, намёк уходить всем, кроме Петровича.

      У входной двери они, словно впервые видят парашютиста. Хлопают его по плечам: в компании приятный сюрприз. Рыбин хвалит:

      – Ты, старик, молодец.

      – Будьте всегда таков, как вы есть, – советует Никодим.

      Петрович убегает первым:

      – Пока-пока!

      Не он! А кто?..

      Ирина накидывает жакет.