Полный трындец, или Феникса вызывали?. Алина Углицкая

бутылку. Иду к холодильнику.

      В это время в кармане звенит.

      Одной рукой открываю холодильник и достаю кастрюлю с голубцами, второй держу телефон.

      – Алло?

      – Доця, ты дома? – в трубке звучит беспокойный голос моей родительницы.

      – Да, мам.

      Ставлю кастрюлю на стол, запихиваю в рот холодный голубец.

      – Холодно?

      – Так себе, – выдавливаю с набитым ртом.

      – Так ты это, печь растопи, только смотри там аккуратнее. Отец в сарае бензин оставил, не перепутай.

      – Угум-с.

      Первый голубец холодной, но приятной массой опустился в желудок. Принимаюсь за второй.

      Мама прощается, не забыв оставить напоследок кучу ценных указаний. Ну, это же мама!

      Передаю привет отцу и бабуле. Возвращаю телефон обратно в карман.

      Первый голод уже утолен, так что пора позаботиться о внешнем комфорте. Иначе спать мне сегодня в нетопленном доме.

      Сажусь на корточки рядом с плитой, чиркаю спичкой. Подношу к мусору под дровами крошечный огонек.

      Взрыв. Клубы огня вырываются из топки прямо в лицо.

      Не успеваю отпрянуть.

      Жар опаляет так, что кричу. Инстинктивно хватаюсь за щеки руками…

      Господи… кажется, меня обожгло…

      Боль. Нестерпимая боль опаляет меня кипятком.

      А потом еще один взрыв.

      Перед глазами возникает жар-птица с перьями из огня. От нее во все стороны сыплются искры, хвост и крылья полыхают багрянцем.

      Один мой вздох – и она ударяет меня прямо в грудь. Проникает внутрь с адской болью. Заполняет все тело…

      Меня подбросило в воздух до самого потолка. Швырнуло на пол.

      Я еще успела подумать о несъеденных голубцах и недочитанных книгах. И о том, что я, видимо, перепутала бензин с керосином.

      Последняя мысль: какая нелепая смерть…

      А потом меня унесло в золотисто-алое марево.

      Глава 1

      Первая мысль: я что, умерла?

      Вторая: да нет, у мертвых ничего не болит. А тут все тело ноет, словно меня прокрутили через мясорубку. И лежу я на чем-то колючем. Одна колючка уже впилась в зад.

      Немного подумав, открыла глаза. В полном ступоре уставилась в звездное небо.

      Надо мной с шумом качались верхушки деревьев. Сильный ветер постепенно стихал…

      А еще вокруг светилась зарница.

      Это что за глупые шутки?

      Опустила взгляд вниз.

      Мама дорогая! Свет идет от меня и… догорающего костра!

      – А-а-а! – с перепуганным визгом вскочила.

      И только тогда поняла, что все это время лежала на углях, что краснели в центре пентаграммы, выложенной из камней. Сложив ручки крестиком и любовно прижимая к груди кочергу. Родную, из дома.

      А по углам пентаграммы молчаливыми статуями застыли пять незнакомых парней странной наружности. И мрачно разглядывают меня.

      От страха внутри все скрутилось.

      Ой, мамочки! Готовят из меня ужин или жертвоприношение?

      Незнакомцы