Рыцари ада. Ст. Ставрогин

тесно прижавшись друг к другу. Тихо играло радио. Иван лениво курил, наблюдая за поднимающимся вверх дымом, Лиза дремала. По радио передали время. Полночь.

      Вдруг раздались глухие удары колокола. Лиза резко села.

      – Ты слышал? Что это было?

      Она непроизвольно заговорила шепотом. Иван тоже прислушался, но звуки не повторились.

      – Не знаю, – ответил он. – Возможно, порыв ветра. Или молния ударила в колокольню.

      – Но гроза уже давно кончилась. И… как здесь мог сохраниться колокол за столько веков… Я не видела никакой колокольни…

      – Я тоже, но никто же не может запретить человеку вешать колокола, где ему взду…

      – Тс-с-с…

      Медленно текли минуты. Иван снова прикурил и предложил сигарету Лизе. Тут в дверь постучали. Три раза. Словно кто-то умолял впустить его.

      Лиза снова легла и поправила одеяло на груди.

      – Там снаружи кто-то есть!

      Иван Золотов что-то недовольно проворчал, натянул штаны и взял в руки лампу. Интересно, кто это может стучаться в такое позднее время в заброшенный замок? Он приблизился к воротам. В двери был глазок, прикрытый маленькой деревянной заслонкой.

      Иван приоткрыл ее, посветил фонарем и…

      На него дохнуло замогильным холодом и смрадом. Нечто ледяное, словно ворох снежинок коснулось его кожи и вновь пропало.

      В это мгновение раздался голос.

      Тонкий и печальный, он выводил тягучую заунывную мелодию на непонятном языке. Шорох дождя и завывание ветра странным образом вторили этому голосу. Он обернулся и обомлел. В зале появилось освещение. Зажглись несколько факелов в разных концах залы, и по лестнице в дальнем углу стали спускаться фигуры в черных балахонах. Песня продолжалась, и фигуры (их было одиннадцать, Иван посчитал) разбредались по залу, становясь каждая по углам выложенной камнями на истертом полу звезды.

* * *

      На второй день пути стало ясно, что они заблудились в пустыне, и мучительная смерть отряда от голода и жажды – это лишь вопрос времени. Молодые рыцари, отпрыски лучших родов Англии, Италии, Франции, Германии, они стремились присоединиться к армии крестоносцев. Не желая дожидаться каравана, который привел бы их в стан Готфрида, старший из них флорентиец Доминико нашел где-то в портовом кабаке смуглокожего пройдоху, который согласился за сто золотых провести их по пустыне. И мало того, что завел черт-те знает куда, так еще и в самую пасть к разбойникам. Юные рыцари доблестно разогнали малочисленную шайку бедуинов, но сами остались наедине с пустыней.

      На пятый день начали падать лошади. Положение усугубилось еще и тем, что запасы пищи быстро подошли к концу, и вскоре единственной едой стала лошадиная кровь, отворяемая из жил по мере дальнейшего пути. Солнце палило нестерпимо.

      И когда последняя лошадь пала под Доминико, он громогласно изрыгнул хулу. Услышавшие это юноши перекрестились.

      – Опомнись, Доминико, что ты несешь? Как смеешь ты гневить Господа нашего?

      – Он не мой Господь! – в