Чернила, тайны и отец моей соседки. Аля Кьют

ему верить и даже немного расстроилась, что его не интересует моя грудь. Но колебалась я по другой причине.

      – Не знаю, Олег. Можно представить вас доктором, но есть еще кое-что. Мы с Настей это обсуждали, но вы не в курсе, как я вижу.

      – Не томи, детка. Я сейчас помру от нетерпения.

      Он был слишком горячим и забавным в своем любопытстве. Я знала, что он откажет мне, но решила, что не буду обижаться на это.

      – У меня шрамы на груди. Я хотела их спрятать.

      Я отбарабанила все это и не умерла.

      Олег тоже не умчался прочь, но нахмурился.

      – Я много работал здесь раньше, Маша, и видел всякое. Если ты сомневаешься, что я справлюсь…

      – Нет, я сомневаюсь, что справлюсь сама. Это непростое решение. Я долго выбирала мастера, потом мы обсуждали рисунок и мою кожу. Я бы просто отменила все, но Настя вызвала вас. А Юля не позволила мне уйти.

      – Не думаешь, что это судьба?

      Я снова прыснула.

      – Вы вроде взрослый, а глупости такие говорите. Какая судьба?

      – Просто случай. Могу уверить, что справлюсь не хуже, чем Настя с любыми дефектами на коже. А ты, конечно, можешь струсить и бросить меня здесь одного гадать, что же ты хотела написать на иврите.

      – Иврите? – переспросила я.

      –Да – твой шрифт. Похоже на иврит. Разве нет?

      – Нет, это эльфийский.

      Его брови, что до этого от моих странностей аристократично кривились, теперь просто рванули к кромке волос. Он даже рот приоткрыл от удивления.

      Мы с Олегом одновременно начали хохотать.

      – Господи, ну я дал. Конечно, эльфийский, – ржал он.

      – Ничего. Со всяким может случиться. Немного ошиблись, – подбадривала его я.

      Олег вытер глаза пальцами, и выдохнул длинно, чтобы успокоиться.

      – Ладно. Давай взглянем на наше поле деятельности. Не против?

      Он опять включил какие-то гипнотические нотки. Или это у меня что-то перемыкало в голове, когда он подходил ближе? Не знаю.

      Я не дала ему согласия, но и не смогла отказаться.

      Кивнула раньше, чем поняла, на что согласилась.

      Олег расстегнул пуговку моей рубашки. Мне нужно было оттолкнуть его или остановить, хотя бы сказать – нет. Но я опять не дышала, не двигалась, не думала.

      С ним рядом у меня напрочь отказывали мозги. Как будто голову я забыла дома.

      Ох, черт…

      Олег расстегнул три пуговицы и очень бережно отодвинул рубашку в сторону вместе с лямкой лифчика. Я смотрела на его лицо, готовясь к приговору, к брезгливой гримасе, даже издевательствам. Если мой обычный Миша не мог терпеть, то потрясающий Олег тем более не станет.

      Но он просто смотрел. Молча. Затем поднял руку и провел пальцами над моей кожей, не коснувшись шрамов. Сглотнув, он облизал губы и выдохнул, как будто испытывал ужасные страдания.

      Кто бы сомневался. Только не я.

      Я дернула руками, собираясь прикрыться и убежать наконец, но меня парализовала его близость. Олег не спешил облить меня презрением. Наоборот, он спокойно посмотрел мне в глаза и сказал:

      – Я смогу нанести рисунок. Может занять чуть больше времени,