Барышня из будущего. Марина Сергеевна Дунаева

вскрикнула неосознанно и начала доставать телефон, в нем были фотографии сделанные с портрета Серафимы. Сходство и вправду было ошеломляющим, как могла про это забыть? А это значит только одно, что домой вернуться не удастся или еще не все потеряно и можно все изменить. Шелохнулась небольшая надежда.

      Гардина распахнулась, а на меня смотрели серьезные, сосредоточенные, серые глаза обрамленные густыми, но светлыми ресницами, брови нахмурены и сдвинуты к переносице.

      – Барышня, вы кто такая и откуда здесь? – произнес с виду суровый мужчина, но в его голосе чувствовалась доброта.

      Глубоко вздохнув, я начала тараторить, бабушка всегда говорила, что вправду верят с большей неохотой, чем в самую плохую лож, но лично мне врать бесполезно, не умею! Поэтому решила рассказать правду.

      – Я из 21 века решила посмотреть вашу усадьбу, так как очень похожа на вашу дочь. Вот. – сунула под нос телефон с портретом. – Потом услышала музыку, покружилась и вот тут. – мужчина, отодвинул руку с телефоном от глаз и внимательно посмотрел, разглядывая со всех сторон как диковинную игрушку. А затем произнес.

      – И правда похожа. Значит ты не барышня?

      – Нет

      – Крепостная девка?

      – Нет.

      – Грамоту знаешь?

      – Да, только она немного отличается от вашей в нашей букв стало меньше, – начала опять тараторить, а мужчина с непониманием смотрел, – Знаю, французский, английский пишу, разговариваю.

      – Хорошо. – произнес мужчина и улыбнулся обнажив свои белые зубы, что меня удивило. Думала что в этом возрасте у людей в этом веке не было своих зубов, а если и были то в жутком состоянии. – Кто твои родители? – спросил он.

      – Родители? – словно эхом произнесла я. Их нет умерли, а случилось это год назад, на обледенелой дороге мама не справилась с управлением, автомобиль вылетел под колеса фуры, мама умерла сразу на месте, а папу довезли до реанимации там кома четыре месяца надежд и отключение от аппаратов. Разрешение подписала бабушка у меня не хватило сил, еще три месяца и осталась сиротой, у бабушки от всех переживаний не выдержало сердце. Поэтому, пытаясь занять мысли хоть чем то начала копаться в истории Серафимы, уцепившись словно за соломинку не выносимо было находится дома одной, торчала все свободное время в библиотеках. – Я сирота, – единственное, что сказала вслух.

      – Тем лучше! С сегодняшнего дня вы Серафима Михайловна Кожевина, девятнадцати лет отроду. Завтра приезжает твой будущий муж на смотрины. От этого зависит все мое дело.

      – А что случилось с вашей дочерью? Не могу быть ей. – сказала с возмущением.

      – Она сбежала! – сказал он спокойным тоном, – По великой любви с каким-то французом бывшим учителем. Отправили учится, а она там … ЭХ. – махнул он рукой. В письме написала, что поедут Китай, просят простить и понять, не хочет без любви замуж выходить! – скорчил гримасу и поднял руки кверху. – Вот скажи мне кака така любовь, она же к жизни не приспособлена,