Долгая прогулка. Стивен Кинг

Десятый: берегите дыхание. Если вы курите, постарайтесь не курить в ходе Долгой Прогулки.

      – Думаю, я научусь, – с вызовом сказал Макврайс.

      – Чепуху несешь, – грустно возразил Гаррати.

      Макврайс удивленно взглянул на него, затем отшвырнул сигарету.

      – Да, – сказал он. – Наверное, да.

      Радуга пропала к четырем часам. С ними поравнялся Дейвидсон, номер 8. Симпатичный парень, только прыщ на подбородке его портил.

      – Знаете, Зак действительно здорово пострадал, – сказал он.

      Когда Гаррати в последний раз видел Дейвидсона, у того на спине был рюкзак, но с тех пор Дейвидсон успел его выбросить.

      – Кровь все течет? – спросил Макврайс.

      – Как на бойне. – Дейвидсон покачал головой. – Как все непонятно, правда? Бывает же, что упадешь – и только царапина. А ему нужно накладывать швы. Смотрите. – Он указал на дорогу.

      Гаррати увидел маленькие черные пятна на твердом покрытии.

      – Кровь?

      – Да уж не меласса[3], – мрачно отозвался Дейвидсон.

      – Он испугался? – отрывисто спросил Олсон.

      – Говорит – ему по фигу, – ответил Дейвидсон. – А вот я боюсь. – Он смотрел на них широко раскрытыми серыми глазами. – Я боюсь за всех нас.

      Они шли вперед. Бейкер показал Гаррати очередной транспарант с его фамилией.

      – Да пошли они, – сказал Гаррати, даже не взглянув. Он не отрывал взгляда от следов крови Зака, словно ковбой, выслеживающий раненого индейца. Цепочка пятен крови шла вдоль белой полосы, немного отклоняясь то вправо, то влево.

      – Макврайс! – окликнул Олсон.

      В последние часа два его голос сделался заметно тише. Гаррати давно решил, что ему нравится Олсон, несмотря на его показную рисовку. Ему не хотелось думать, что Олсон испуган, но это слишком бросалось в глаза.

      – Что? – отозвался Макврайс.

      – Это не проходит. Ну, то ощущение, что мышцы обвисли. Я говорил. Оно не проходит.

      Макврайс не ответил. В лучах заходящего солнца его шрам казался совершенно белым.

      – У меня такое чувство, что ноги вот-вот откажут. Они – как ненадежный фундамент. Так ведь не случится? А? – Голос Олсона почти сорвался.

      Макврайс не отвечал.

      – Можно мне сигарету? – Голос опять обрел низкий тембр.

      – Да. Забирай всю пачку.

      Олсон привычным, уверенным движением зажег сигарету и показал нос солдату, наблюдающему за ним с фургона.

      – Они пасут меня уже час или около того. У них шестое чувство. – Он возвысил голос: – Вы такое любите, ребята? Скажите, что я прав! Я прав, черт возьми!

      Несколько ребят оглянулись на крик и тут же отвернулись. Гаррати тоже не хотел на него смотреть. В голосе слышалась истерика. Солдаты бесстрастно взирали на Олсона. Гаррати подумал, что, должно быть, по группе сейчас пройдет слух об Олсоне, и не смог сдержать дрожь.

      К половине пятого они прошли тридцать миль. Солнце уже наполовину зашло, и над горизонтом зажглась кроваво-красная полоса. Грозовые тучи ушли к востоку, и небо над дорогой стало синим и быстро темнело. Гаррати снова подумал о своем воображаемом

3

Меласса – кормовая патока, отход свеклосахарного производства.