Коммуналка 2. Близкие люди. Карина Демина

ему стыдливость, он поднялся и спросил:

      – Замуж пойдешь?

      – За тебя? – а она не удивилась. Разве что самую малость.

      – За меня.

      – Неа.

      – Почему?

      Стало обидно. Он ведь хорош. Силен. И первый в стае. И стаю примет, потом, когда вернется домой…

      – Я тебя, охламона, в первый раз вижу, – сказала Калерия, – и сразу замуж зовешь. Откуда мне знать, что ты за человек.

      И потянулась на солнышке, а золотые волосы ее растеклись рекою.

      – Да и ты… меня тоже в первый раз видишь, – добавила она. – И откуда тебе знать, что я за человек?

      – Мой.

      – Твой, не твой… – усмешка ее вдруг стала кривоватою. – Что, не слышал, чего про таких, как я говорят? Про то, где на войне бабское место?

      Ее место было внутри боевого голема первого уровня, массивного создания, способного преодолеть и мертвополье, и темные пути. Огромного, почти неуязвимого, как кажется снаружи, да только горели они неплохо, особенно под асверским зеленым огнем.

      – Плевать, – он дернул головой, сразу решив, что если кто пасть откроет, то без зубов останется. И не потому, что ему, Ингвару, есть дело до дураков. Но их дурость огорчает чудесную женщину, которая обязательно станет женой Ингвара.

      Ее боги судили.

      Даже если сейчас никто в богов не верит.

      – Сейчас плевать, а потом…

      – Докажу.

      Отступать он не собирался, а она, посмотрев снисходительно, как на болезного, сказала:

      – Что ж, докажи… по ночам все одно холодно, так что справишь мне шубу, тогда и про замуж поговорим.

      Ингвар сразу подумал, что с шубой быстро не выйдет, мех у зверя летний, легкий, надобно будет осени ждать, но он подождет, главное, не потерять. А женщина, разом будто позабыв и про шубу, и про предложение его, поинтересовалась:

      – Так семак будешь? Мне тут в одной деревеньке насыпали…

      – Буду, – решился Ингвар.

      Так они до вечера и сидели, наслаждаясь тишиной и солнцем, разговаривая о чем-то, что не имело отношения ни к войне, ни к ним самим. И уже потом, когда прозрачные летние сумерки добрались-таки до перелеска, запели соловьи, а Калерия сказала:

      – Завтра будет горячо… ты там осторожней, ладно?

      – Беспокоишься? – ему это вот беспокойство было приятно. – Кавалеров мало?

      – А то. Шубы ж ты пока не принес, – она дернула плечом. – Кавалеров-то хватает, а шубы так и нет…

      …шубу он справил, правда, ждать и вправду пришлось. Медведей в лесах, посеченных бомбами, подпаленных огнем и силой, не осталось.

      Да и отец…

      Не одобрил.

      – Будет тебе новая шуба, – Ингвар обнял женщину, которая доверчиво приникла к плечу. – Что случилось?

      – В том и дело, что… ничего, но не спокойно. Вот тут, – она положила ладонь на грудь. – Будто душит что-то, а что… не нравится мне Ниночкина затея. Да и тетка ее просила приглядеться к этому… художнику. Остальные не лучше.

      Она вздохнула.

      – Осляпкин опять же… что у него искали?

      – Понятия не имею, но схожу, тоже поищу.

      – Сходи, –