Коммуналка 2. Близкие люди. Карина Демина

своего уже познакомила. С Ниночкой, – призналась она.

      – И? – глаза сестрицы нехорошо блеснули. – Если что, я этой ведьме недоделанной патлы все повыдеру…

      – Не стоит. Он на нее не посмотрел.

      – Точно? – Владимира нахмурилась. – Уверена?

      – Совершенно, – Виктория, наконец, поняла. – Знаешь, и это тоже странно…

      – А что еще?

      – Все странно, – она облизала палец и потерла темное пятнышко, выделявшееся на темной же полке. – Смотри, то не было никого, то вдруг у тебя ухажер, у меня ухажер… у Эвелинки опять же генерал.

      – Завидуешь? – Владимира не упустила случая уколоть, и Виктория не стала кривить душой.

      – Завидую.

      – И я тоже, – сестрица вздохнула и села, как была, на ящик с неразобранными книгами. Ящик стоял уже третий месяц, вот как подняли из подвала по случаю – отыскался командировочный, согласившийся помочь не колбасой, а физическим трудом – так и стоял.

      – Вот… у Эвелинки, стало быть. У тебя, у меня… у Ниночки.

      – У Ниночки всегда кто-то есть, – возразила Владимира, смахнув пыль, раз уж села, и с ящика. На ящике, правда, та была застарелою, сизой, висящей крупными клочьями.

      – Да, но прежде она своих ухажеров в квартиру не тянула. А тут вдруг собралась общий праздник устраивать. Ниночка… – Виктория подняла палец, а после посмотрела на потолок, с тоской подумав, что и его не мешало бы помыть.

      Да и вообще давненько они санитарный день не проводили.

      – Тоньку добавь, – подсказала сестрица. – Что-то она о своем женихе больше не говорит, зато вот какого-то охламона вчера притащила… вроде к себе, да только он так и норовил в чужие комнаты заглянуть. А дива себе мага прибрала.

      – Пускай, – почему-то в конкретном этом случае Виктория не чувствовала зависти. Да и… сам маг вызывал в ней одно желание – убраться от него подальше. Даже странно было, что когда-то он казался ей симпатичным. – Она – это другое, а вот все это… знаешь, я сперва решила, что и вправду ему нужна.

      Жаловалась она на жизнь редко, во-первых, потому что жизнь эта, если рассудить здраво, была очень даже неплоха. Во-вторых, жаловаться было некому.

      – Он ведь именно такой, о каком я мечтала… а чем дальше, тем больше ощущение, не знаю… будто не по-настоящему все. Он меня в Ленинград зовет, а я поехать согласилась, но… теперь понимаю, что зовет-то как-то… неубедительно.

      Владимира кивнула, и кудряшки ее мелкие – каждый вечер с тряпочками мается, влажные волосы на них накручивая – заплясали.

      – И мой тоже. Вроде красиво говорит, а… будто для кого другого. И что делать?

      – Понятия не имею, – Виктория опустилась на вторую коробку и подумала, что с ними что-то да делать надо, потому как стоят, проходы загромождают, да и против правил наверху книги нераспакованными держать. – Но… если они и вправду головы дурят? А мы вот? Задуримся?

      – А если нет? – возразила Владимира. – Тогда что?

      Отвечать Виктория не стала, отобрала у сестрицы тряпку и принялась тереть пыльный угол ящика.

      – Погодим…