Однажды разбитое сердце. Стефани Гарбер

Лишь грациозные птицы весело порхали вокруг беседки, а затем садились на гранитные статуи.

      У Эванджелины подкосились ноги.

      Раньше в этом саду не было никаких статуй. Но теперь их стояло девять, и все они держали в руках кубки, словно только что закончили произносить тост. Каждое лицо было пугающе реалистичным и до ужаса знакомым.

      Эванджелина с отвращением наблюдала, как жужжащая муха приземлилась на лицо статуи, напоминавшей Агнес, а затем перелетела на один из гранитных глаз Марисоль.

      Джекс остановил свадьбу, обратив всех в камень.

      3

      В венах Эванджелины от ужаса стыла кровь.

      Муха улетела, а серая птица такого же блеклого цвета, как и сами статуи, забралась на цветочный венок в волосах Марисоль и начала клевать его.

      Может, они с Марисоль и не были близки, – а может, Эванджелина даже относилась к сводной сестре более ревностно, чем хотела признать, – но она всего лишь хотела помешать свадьбе. Она не желала обращать сестру в камень.

      Когда Эванджелина встала перед статуей Люка, ее грудь сжалась от боли и стало трудно дышать. Обычно он выглядел таким беззаботным, но сейчас на его каменном лице застыла тревога: гладкая челюсть была напряжена, глаза – зажмурены, а между гранитными бровями образовалась складка.

      Он шевелился.

      Его каменные губы разомкнулись, словно он пытался заговорить, сказать ей что-то…

      – Еще минута, и он перестанет дергаться.

      Эванджелина метнула свой взгляд к задней части беседки.

      Джекс непринужденно прислонился к решетке, увитой голубыми цветами, напоминающими облака, и кусал очередное ослепительно белое яблоко. Выглядел он, с одной стороны, как скучающий молодой аристократ, а с другой – как злобный полубог.

      – Что ты наделал? – напористо спросила Эванджелина.

      – Именно то, о чем ты просила. – Он снова откусил яблоко. – Сделал так, чтобы свадьба не состоялась.

      – Ты должен это исправить.

      – Не могу. – Его ответ был лаконичен, как будто он устал уже от этого разговора. – Я обратился за помощью к другу, который мне задолжал. Это можно исправить, только если кто-то займет их место. – Джекс бросил взгляд на участок зелени рядом с беседкой, где на трухлявом пне покоился медный кубок.

      Эванджелина подошла ближе к сосуду.

      – Что ты делаешь? – Джекс оттолкнулся от решетки, уже не так безразлично наблюдая за тем, как Эванджелина рассматривает кубок.

      Если она выпьет из него, то все вернется на круги своя?

      – Даже не думай об этом. – Его голос внезапно стал резким. – Если выпьешь и займешь их место, никто тебя не спасет. Ты навек обратишься в камень.

      – Но я не могу оставить их в таком виде. – Эванджелина отчасти разделяла мнение Джекса. Она не хотела становиться статуей в саду. У нее не хватило духу даже поднять кубок, когда она прочла выгравированные на его боку слова:

      Яд

      Не пей меня

      Из него исходил запах серы,