Марионетка Тьмы. Танец с оборотнем. Ирина Варавская

Представила конструкцию из себя и лошади и сглотнула. Это же Средневековье какое-то!

      – Не, кислые они у вас! Вот разве яблочко попробовать…

      – Э, нет, деточка! – Вторая бабка прикрыла рукой живописную кучку. – Чистый уксус! Только гусю в брюхо и сгодятся!

      – Да? – огорчилась я. – А я только хотела денежку достать…

      – Вот те, с краю, чистый мед, – тут же нашлась торговка, но я уже шла к стеклянной двери с табличкой "Открыто".

      – Ты только глянь на нее, козу инопещерную, мандаринки ей кислые, – послышалось вслед. – Да я когда их через забор у сеньора Эссы рвала, мало не десяток в рот перетаскала и не заметила! Э, а ты Чернушку-то мою давно видела?

      – А зачем это ты меня пинать вздумала?! Я чай не семнадцать весен прожила, чтобы меня тут разные учили. И послала бы ее по назначению. Сама просится.

      Я задержалась на пороге, надеясь на получение полезной информации.

      – А нечего почем зря языком чесать с кем ни попадя. Вчера внучка прибегала и такое рассказа-а-ала про нашего графа… – Тут рассказчица увидела мое столпотворение и сменила тему повествования: – Не будет в эту годину хорошего урожаю на брюкву. Как есть не будет. Что делать-то будем?

      – Да на что она тебе сдалась брюква-то?

      Я усмехнулась и таки зашла. Внутри было сумрачно и прохладно. Единственный солнечный луч протиснулся между ставнями, проскочил мимо видавшей и лучшие времена стойки и уперся в серую стену. Повисшие в нем пылинки исполнили с моим появлением мудреный вальс и разлетелись кто куда. В тишине было слышно, как по углам скребутся мыши. Во всяком случае, пахло здесь именно ими. Я щелкнула пальцем по серебряному звоночку, но выдавить из оповестительного устройства хотя бы один жидкий "дзиньк" не получилось.

      – Але, есть здесь кто живой? – крикнула я.

      За стойкой завозились, и я перегнулась через потертую деревяшку. А там имелась полуодетая парочка постюного периода на продавленной раскладушке. Тощий мужик с пышными закрученными усами и тетка-дежурная неслабого размера. Настолько неслабого, что оного и раскладушку ощутимо продавливало к полу.

      – Ну, и чего орешь?! – Тетка не смутилась. Сползла с кавалера, который тут же прикрыл труселя в шикарную ромашку углом одеяла, и поднялась над стойкой. Голосок у нее был писклявый, совсем не по размерам. – Чего тебе?!

      – Вы дежурная? Мне нужно в Овьерро.

      – Поздравляю! Сорок верст по тракту, и вот оно, счастьице! – Она попыталась уползти к ромашкам, но я сдаваться не собиралась.

      – Я хочу арендовать лошадь. Или что там у вас есть.

      – Помело за дверями, – буркнули снизу.

      – Спасибо, мне чужого хлама не надо. Короче, считаю до пяти…

      Голова снова всплыла над стойкой, аки перископ с густыми подведенными бровями.

      – И че будет-то? Ты обидишься и потребуешь жалобную книгу?

      Недолго думая, я зажала ее нос между пальцами и потянула на себя. У тетки выступили слезы.

      – Мне. Нужна. Лошадь.

      – Отпугси, дуга! – Писк перешел почти в ультразвук. Мыши перестали