История российского конституционализма IX–XX веков. Ю. В. Пуздрач

[634] Тем не менее правление Алексея Михайловича создало в русском обществе XVII в. преобразовательное настроение.[635] Первый момент этого преобразовательного движения был характерен тем, что его вожди не думали порывать с прошлым и ломать существующее. Одной ногой, по образному выражению В. О. Ключевского, царь опирался на православную старину, другую же занес за ее черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении. Он искал в еретическом Западе средства для выхода из домашних затруднений, однако не собирался отрекаться от понятий и верований благочестивой старины.[636] Чтобы не выбирать между стариной и новшествами, он не разрывал с первой и не отворачивался от последних. В. О. Ключевский утверждает, что поколение Алексея Михайловича было единственным в отечественной истории, которое думало подобным образом. Во всяком случае, к временам Алексея Михайловича выросло поколение, которое во всех отношениях было свободнее предыдущего, оно думало и действовало свободнее. Даже среди ближайшего окружения царя появились люди, которые могли открыто и резко излагать ему свои взгляды.

      Федор Ртищев, например, организовав в иноземском Андреевском монастыре просветительский центр, рассуждал о необходимости организованного благотворения на основе свободы духа и сознательного добра, тем самым направляя общественную жизнь Москвы в русло просвещения и мягкости нравов. А Афанасий Ордин-Нащокин, один из высших государственных чиновников, усвоивших основы европейского политического строя и экономического порядка, показал себя проводником западных идей бюрократического абсолютизма и меркантилизма. Он во многом предупредил Петра и высказал множество идей, которые в дальнейшем осуществил Петр Алексеевич.[637] В этом ряду можно назвать и А. С. Матвеева и В. В. Голицына, которые, будучи канцлерами, в своей политике ориентировались исключительно на идеи и ценности Запада, однако никогда не пренебрегали интересами России.

      Таким образом, конец XVII в. можно назвать временем, когда Россия установила постоянное общение с Западной Европой, завязала с ней более тесные, чем ранее, торговые и дипломатические связи, использовала ее технику и науку, воспринимала ее культуру и просвещение. Но это было именно общение, а не влияние. Учась и заимствуя, Россия брала только то, что было ей нужно, и только тогда, когда это было необходимо.[638] (Так не думали и не поступали раньше, боясь что-либо заимствовать у Запада; так перестали думать и поступать позже, беря у Запада все, что казалось передовым и полезным, пренебрегая заветами старины.)

      Увы, Алексей Михайлович не смог стать в полной мере во главе этого преобразовательного движения и дать ему определенное направление. Однако своим мягким характером, умением сглаживать и улаживать противоречия он помог движению, приручив пугливую русскую мысль к влияниям, шедшим с чужой стороны. Он помог первым реформаторам выступить с новыми идеями, дал им возможность почувствовать себя свободно и проявить свои силы.

635

См.: Ключевский В. О. Исторические портреты. М., 1990. С. 117.

636

Сама процедура помазания Алексея Михайловича происходила по-иному: патриарх, вдобавок к прежним помазаниям, помазал еще царя «и на браде, и под брадою». Эта добавка объясняется тем, что в ту пору стало проявляться в Москве своего рода вольнодумство. Русские люди, в подражание жившим в Москве иностранцам и преимущественно полякам, начали брить бороды, и патриарх Иосиф, вероятно желая предотвратить это новшество, помазал царскую бороду и под бородою, чем как бы освятил ее неприкосновенность, в поучение московским людям всяких чинов, решавшимся бритьем бород искажать подобие Божие (см.: Домашний быт русских царей в XVI–XVII вв. М., 1992. С. 83).

637

См.: Ключевский В. О. Русская история. Т. 2. С. 440.

638

См.: Мавродин В. В. Рождение новой России. Л., 1988. С. 27.