Конца света не будет. Почему экологический алармизм причиняет нам вред. Майкл Шелленбергер

не найдено, – сообщает The New York Times. – Крупный поставщик бильярдного инвентаря предложил вознаграждение в несколько сотен долларов любому, кто изобретет такой материал для бильярдных шаров, чтобы они получались более долговечными и дешевыми, чем шары из слоновой кости. До сих пор никто не ответил»[253]. Семь лет спустя, в 1873 году, репортер издания был разочарован тем, что достойная замена слоновой кости так и не была найдена. «Только подумайте, какая тишина наступит в стране, если нам не удастся раздобыть слоновую кость для изготовления клавиш пианино!» Репортер подсчитал, что спрос на слоновую кость в США привел к уничтожению 15 тыс. слонов[254]. Позже журналист вычислил, что британский импорт ежегодно приводит к уничтожению 80 тыс. слонов[255].

      Рост цен побудил предпринимателей искать альтернативы. «Высокая цена слоновой кости, а также ее склонность к деформации и усадке привели к настойчивым попыткам найти какую-либо подходящую замену этому материалу». Среди этих альтернатив оказались зубы моржа и гиппопотама, а также белок выращенных в Андах пальм, который уже использовался для изготовления четок, игрушек и распятий.

      В 1863 году в северной части штата Нью-Йорк молодой человек по имени Джон Уэсли Хайат узнал о предложении производителя бильярдных шаров выплатить 10 тыс. долларов любому, кто придумает замену слоновой кости, и начал экспериментировать в своем сарае с различными материалами. Шесть лет спустя он изобрел целлулоид из содержащейся в хлопке целлюлозы.

      К 1882 году газета The New York Times предупредила о росте цен. «Последние 25 лет стоимость слоновой кости неуклонно росла, и сейчас она более чем в два раза дороже, чем 20 лет назад»[256]. Европа и Соединенные Штаты ежегодно потребляли почти миллион килограмм слоновой кости – около 160 тыс. животных. «Известный торговец слоновой костью, который с пессимизмом смотрит на проблему дефицита этого материала, уверенно заявил, что материал со временем станет настолько редким, что в грядущих поколениях кольцо из слоновой кости будет считаться одним из самых дорогих подарков, какие только может надеть на палец своей суженой состоятельный поклонник»[257].

      Аналогичная динамика произошла и с черепаховым панцирем. После того, как в 1859 году Япония открылась для внешней торговли, в страну из Европы хлынули дешевые товары массового производства. «По мере того как Япония развивалась по западным образцам, – отмечает историк, – пластик заменил черепаховый панцирь во многих сферах применения, включая производство украшений для волос…»[258] Гребни стали одним из первых и самых популярных применений целлулоида. На протяжении тысячелетий люди делали их из черепахового панциря, слоновой кости, резины, железа, олова, золота, серебра, свинца, тростника, дерева, стекла и фарфора. Целлулоид заменил большинство из этих материалов[259].

      К концу 1970-х годов слоновая кость более не использовалась для изготовления клавиш пианино. Некоторые музыканты заявляли

253

“Ivory: Where It Comes From, Its Uses and the Modes of Working It,” New York Times, August 14, 1866, https://timesmachine.nytimes.com.

254

“Ivory: Where It Comes From, Its Uses and the Modes of Working It,” New York Times, August 14, 1866, https://timesmachine.nytimes.com.

255

“The World’s Ivory Trade,” New York Times, July 23, 1882, https://timesmachine.nytimes.com.

256

“The World’s Ivory Trade,” New York Times, July 23, 1882, https://timesmachine.nytimes.com.

257

“The World’s Ivory Trade,” New York Times, July 23, 1882, https://timesmachine.nytimes.com.

258

Chaiklin, “Imports and Autarky: Tortoiseshell in Early Modern Japan.”

259

Freinkel, Plastics: A Toxic Love Story.