Гром гремит дважды. Капкан. Мила Бачурова

но Дэйю, поняв, что сил удержать меня на месте у неё не хватит, каким-то невероятным прыжком, может, даже с применением техники, оказалась впереди.

      – А то ты не знаешь, что он ответит!

      – Ну так и в чём проблема? – разозлился я.

      – В том, о чём мы говорили на крыльце. Ты такой же, как Гуолианг. Можешь посмотреть на него и увидишь, что из тебя выйдет к старости.

      – И что же там такого ужасного? Я вижу человека, который готов бороться за свои идеалы до самой смерти.

      – А я вижу одинокого спивающегося старика, который боится взглянуть в глаза своему отражению.

      Я молча смотрел на Дэйю. Выдержав паузу, она добавила:

      – Вы привыкли смотреть на жизнь с презрением. Да только это – маска, за которой удобно прятать свою слабость. Ты уверен, что сражаешься с Киангом, Лей? О, я уверена, что предлогов для этой битвы у тебя хоть отбавляй. Но причина, думаю, одна: ты бьёшься не с Киангом, а со своим неумением жить. Не сумел сохранить одну семью – свалил всё на Кианга. Потерял девушку, которая тебя любила – опять из-за Кианга. И теперь…

      – Погоди-погоди, – нахмурился я. – Девушку? Ты о ком?

      – Ты знаешь, о ком. Та, русская.

      – Наташа? – У меня едва глаза из орбит не вылезли.

      – Настя, – поморщившись, объяснила Дэйю. – Будешь притворяться, что так и не понял, почему она всюду за тобой моталась?

      «Прямо как ты», – едва не вырвалось у меня. Но я сдержался.

      Насчёт Насти, моей напарницы из прошлой жизни, я, разумеется, всё знал. Только слепой бы не заметил и тупой бы не догадался. Но проводить параллели с Дэйю было бы глупо. Что бы ни тянуло её ко мне, это совершенно точно была не любовь. Я вообще искренне сомневался, что Дэйю способна на это чувство, требующее слишком сильно раскрыться кому-то постороннему. В этом мы с ней были похожи. Я тоже не умел и не хотел уметь любить.

      Или жить?..

      Нет, к чёрту! Я мотнул головой. К дьяволу эти мысли. Плохие, вредные мысли, которые мешают сосредоточиться на деле и выполнять свою работу. Я не в Штатах родился, чтобы изливать душу психологам и заниматься самоанализом. Я немного из другой породы – из породы людей, которые, когда им хреново, стискивают зубы и идут вперёд. А когда совсем хреново – нажираются до коматозного состояния, а утром встают – и снова идут вперёд.

      – Откуда ты знаешь всё это? – резко спросил я. – Не может быть, чтобы Кианг рассказывал долгими зимними вечерами у камина.

      Дэйю усмехнулась и как будто немного расслабилась.

      – Ну, кое-что он действительно рассказывал. Факты. А уж интерпретация – моя. Это было несложно, достаточно лишь немного понаблюдать за тобой. Называй это женской интуицией, если хочешь. Ты из тех несчастных, которые вечно должны доказывать миру свою мужественность. Никаких слабостей, никаких чувств. Только вперёд. Плевать на боль. Вам невдомёк, что обрекая на боль себя, вы причиняете боль другим. Вы убеждаете себя, что вам плевать на других. А в итоге сами не понимаете, куда и зачем шли всю жизнь.

      – Прекрасный сеанс, доктор Дэйю, – кивнул