Нож в сердце рейха. Виктор Карпенко

завалил? Да-а. Не всякому опытному охотнику такое под силу. И что, ножом?

      Федор, засмущавшись, кивнул.

      – Кто бы рассказал – не поверил. Но мне ваш председатель шкуру показывал. Хороша, хотя и не выделанная еще. Мех плотный. Да и сальце, поди, зверюга еще не все сжег, март только начался. А ты чего у двери топчешься? Проходи, садись, – широким жестом майор указал на стул. – Я вот для чего тебя пригласил… Ты в армию-то еще не раздумал идти? А то председатель ваш, хотя тебе еще год до восемнадцати, а он уже о брони на тебя печется. Говорит, место работы подыскал – механиком на маслозавод.

      – Нет, – мотнул головой Федор. – Только на фронт.

      – Я так и думал. Парень ты упертый, целеустремленный, потому помогу. С заведующей районо договорился: свидетельство об окончании школы выдадут досрочно. Да и не велико нарушение – до окончания учебы осталось всего два месяца. А вот справку с нужным годом рождения только сельсовет выдать может. Пусть твой дед переговорит с председателем. Ему-то уж, верно, он не откажет. А Федору Федоровичу скажи, что, мол, майор Фирсов направит тебя в офицерскую школу в Новосибирск. Шесть месяцев учебы… Офицером станешь. Дед знает, мое слово верное.

      Возвращаясь из района, Федор всю дорогу прокручивал варианты разговора с дедом. Как-то он поведет себя, узнав, что с военкоматом вопрос решен и осталось только в сельсовете справку выправить. Поможет ли? Строг дед. Решив однажды, что бык, упрется рогом в землю – не столкнуть. А то еще… несмотря на то что внук вымахал ростом, может и наподдать. Но не тумаков страшился Федор, ему-то не впервой. Бывало, на праздниках с соседскими парнями из Соколовки сходились дуплинские молодцы стенка на стенку – и ему доставалось, и от него тоже перепадало. Боялся же он, что дед запретит ему идти в армию. Скажет, чтобы ждал своего года призыва, и уже тогда проси не проси его, своего решения не изменит.

      За ужином дед молчал, лишь изредка из-под нависших бровей поглядывал на внука. Видел, что тот мается, не решаясь начать непростой разговор. Сам-то Федор Федорович еще по возвращении внука из района по его восторженным глазам понял, что военком сдался, догадался и о чем пойдет речь, но помалкивал. Лишь когда с ужином было покончено, а внук так и не решился на разговор, спрятав усмешку в бороду, сказал:

      – Я договорился с председателем колхоза: лошадь дает на два дня. Будешь перевозить сено для нашей коровки с дальнего покоса…

      – Да я же… – начал было Федор, но дед его перебил:

      – Перевезешь сено, а потом иди воевать, не держу. В нашем роду от войны не бегали: ни прадед мой, ни дед, ни я. Две войны прошел – Мировую и Гражданскую. На Финскую вот только не взяли, стар, говорят.

      – Деда, а с документами поможешь?

      – Помогу. Выправим тебе бумаги.

      Через неделю Федора провожали в районный военкомат. Пришли парни из класса, девчонки, правда, не все. Но Анна, что ему последние два года нравилась, была среди одноклассниц. Проводы прошли как-то тихо, по-деловому, без песен и самогонки.