ПУЛ. Фантастика. Николай Виноградов

заметить некую тоску, печаль, одиночество и отрешённость от мира сего.

      В последнее время его мучила ностальгия по малой родине. Вдруг нестерпимо захотелось побывать в деревеньке Жужалке, находящейся на севере Ивановской области, где он имел счастье родиться. Родители переехали жить в город Горький, ныне Нижний Новгород, когда ему было всего два годика, и с тех пор он никогда на родной земле не бывал.

      В первый же день летнего отпуска Павел поехал разыскивать свою родную деревню. Объездил весь район за Волгой, но, как выяснилось, этой деревни уже давно официально не существовало – догнивали последние три домика. Он остановился в глухой деревушке Колыжино, находившейся рядом, всего в полутора километрах. Никто из её коренных жителей, конечно, не помнил ни его самого, ни его родителей, ни даже деда с бабушкой, которых он и сам никогда не видел – они умерли, когда Паша был ещё грудным ребёнком.

      «О-о, какие удивительные места, – восхищался он. – Вот где поистине настоящая природа России. Нужно обязательно побывать здесь, чтобы понять и воочию убедиться, что это самый райский уголок Земли. Такой отдых, что куда там всяким Хургадам и Пхукетам».

      За мизерную плату он снимал у одной местной хозяйки частного дома чердак из двух комнат. Первым делом побывал на погосте, в надежде отыскать могилку своих предков. Кладбище оказалось полностью заброшенным, лишь на редких могилах можно было прочесть хоть какую-то надпись. Серые, изрядно подгнившие деревянные кресты с ещё кое-как державшимися на некоторых из них старыми выцветшими фотографиями, стояли покосившись, поросли зелёным мхом – того гляди упадут. Внутри полуразвалившихся оград успели вырасти высокие и толстые деревья.

      Павел рано вставал, ходил-бродил по полям, лугам, берегам речушек и озерков, и это было для него самым лучшим средством от ностальгии. Отдыхал там недолго, дней десять всего. Приходил бодрым и радостным ещё до темноты, с приятной усталостью, но почему-то ровно в десять вечера мгновенно засыпал. Чаще на диване с книжкой в руках, а бывало, валился с ног прямо на полу, не дойдя даже до дивана. И что было для него удивительно, ровно через два часа просыпался и не мог понять, почему вдруг заснул. Однажды за завтраком Павел рассказал об этом хозяйке, Ольге Тихоновне, одинокой старушке, лет за семьдесят.

      – Ой, милок, прости меня, дурёху старую, совсем забыла тебя предупредить. У нас ведь все на этом пятачке деревни почему-то засыпают, – каялась хозяйка, хлопая себя по бокам заскорузлыми худыми ладошками. – Дрыхнем без задних ног с десяти до двенадцати ночи. Кажын день по два часа без просыпу, от самой весны и до конца лета, – возбуждённо рассказывала она громким шепотом, словно раскрывала великую тайну. – Не только люди, но и коровы, и куры, и кошки с собаками, как убитые шлямают. Лет восемь, почитай, так живём, привыкли уже. Скотину заранее готовим, чтоб не ушиблись, а то ведь падают, где стоят. У меня в прошлом годе петух, сидя на заборе, заснул и брякнулся об камень. Видать, р