Грех извне 2: Счастье в запретном. Алексей Егоров

Не убивая, чтобы семена зла не выбрались из темницы плоти. Пусть огонь выжимает крики зла из мохнатых тушек.

      Ни тебе мяса продать, ни шкуру.

      Назгал улыбнулся. Хотя душу кольнуло. Ведь это он погубил десятки чистых созданий. Собственным появлением, а не магическими практиками.

      – Молю Хранителя, – бормотал священник, – чтоб в этот мрачный день ни один путник не ступал нашими дорогами.

      – Что?

      Эстиний покачал головой. Зачем гостям знать о том, что он думает, о чем беспокоится. Ведь помочь они не могут. Как не может помочь тот, кому предназначены эти слова.

      Чтобы не продолжать, Эстиний поднялся и вышел раньше, чем собирался. Он предпочитал посидеть в каморке, дать людям выговориться, а заодно изучал их настроения. Затем в проповеди обрушивал на собравшихся такие сентенции, что били в слабое место.

      Непривычные к подобным хитростям крестьяне воспринимали священника как избранного пророка.

      Возможно, Эстиний не случайно добивался подобного. Ведь путь пророка всегда заканчивается. Всегда льется кровь.

      – Какие-то у него странные, – Назгал покрутил рукой возле головы.

      Дшине не до того. Ее лицо заострилось, лицо окаменело, губы растянуты в напряженной улыбке.

      Все еще переживает предательство, понял Назгал. Пожал плечами. А чего она, собственно, ожидала? Ее судьба предрешена еще в момент рождения. То, что девочку не унесли в лес – чудо. Смерть изначально обратила на нее внимание.

      Оставив гостей в каморке, Эстиний вышел к общинникам. Обычно он не применяет в проповедях ораторские методы – жестикуляция, мимика. Считал это низким. Не пристало священнику использовать такие трюки.

      А вот работа голосом, умелый подбор слов – вполне можно. Хотя это такие же ораторские штучки.

      К чести Эстиния, он никогда не работал, предварительно сготовив речь.

      Подобным блюдом не накормить искушенную публику. А на простых крестьян это действовало подобно молоту.

      После положенных приветствий Эстиний, воздев руки, начал сокрушаться о слабости человека. Он не пытался застыдить крестьян, что боролись с демонами, используя черные ритуалы. Те самые, что достались им в наследство от темных предков.

      Как жили в темноте, так в ней помрут. Такова судьба.

      Но все можно изменить. Нити предопределенности не обрезать, но можно вплести в узор нечто новое.

      Глядя на серые лица, Эстиний счёл их всех обреченными. Так чего беречь этот материал. Появление странного гостя лишь подтолкнуло его к решительным действиям.

      Он говорил и говорил, что человек слаб. Всякий знает о таком. Человек слаб и беззащитен. Смерти они все посвящены. И она не спросит у человека, когда явиться. С этим необходимо смириться, принять правду.

      Не стоит печалиться, ведь не боль и унижения приносит смерть, а освобождение.

      – Но! – Эстиний отбросил длинные широкие рукава, обнажая тощий палец, воздетый к потолку. – Стремиться к забвению нельзя! А почему нельзя, можете вы спросить меня? Но вы не спросите! – обличал