Капсельваль. Лаура Граф

скажи, а ты когда-нибудь ее использовала – понизив голос, с интересом спросила девушка.

      – Да, очень давно. С тех пор я поклялась, что больше никогда не буду даже пытаться.

      – Почему?

      – Потому что я сделала только хуже, и случилась непоправимая беда.

      Сара поежилась, словно от порыва холодного ветра. Волна воспоминаний вихрем пронеслась в ее голове, всколыхнув старые раны.

      Эдуарда тоже задумалась, но не над признанием Сары, а над словами Жанны, в которых была истина. Им не одолеть герцога.

      Такое огромное количество людей, переполняющих дом Бернаров, история семьи еще не знала: дворяне со своими слугами, лучшие повара Дижона, поэты, трубадуры, друзья семьи и даже местные жители, откликнувшиеся на призыв о помощи. За какие-то считанные минуты левое крыло дома было нагромождено вещами и всевозможными предметами, а гостевые комнаты заняты вновь прибывшими гостями и их пажами. Что-то возбуждающее и иллюзорное витало в царившей атмосфере. Женщины были воодушевлены присутствием знатных мужчин, горничные полны сказочных надежд о несбыточном будущем, а сами виновники грез снисходительно потешались, потому как сердца их были развращены признанными красавицами двора, яркий образ которых вытеснял деревенскую простоту местных дам.

      Вызванный приездом гостей хаос был похож на болезнь, симптомы которой сопровождались повышенной возбудимостью, бессонницей, а порой и агонией.

      Даже Эдуарда, подхваченная вихрем противоречивых эмоций, подверглась болезни сердца, разрывающегося на части: одна мечтала, чтобы все было по-прежнему и вся свита во главе с их предводителем исчезла из их жизни. Другая жаждала вновь встретиться с серыми глазами незнакомца.

      И во всей этой суматохе запретных желаний трезвый рассудок сохраняла одна лишь Сара, воспринимая происходящее как что-то способное причинить огромный и непоправимый вред. Она могла часами стоять у окна и размышлять о чем-то сокровенном, о чем-то, что приводило ее в неописуемую грусть, и отражалось в ее глазах, наполненных слезами. Каждый раз, проходя мимо прибывших гостей, цыганка замирала, боясь встретиться с самым главным из них. Она делала все возможное, чтобы оттянуть эту встречу, неизбежность которой была предрешена, но исход которой был непредсказуем.

      Назначенный позже обычного ужин должен был стать началом торжественного знакомства, и по этой причине на какое – то время каждый гость и обитатель дома скрылся в своих апартаментах, подготавливая вечерние туалеты. Среди свиты герцога было несколько придворных дам, чей шик приводил в восторг всех без исключения, а в особенности Фани, Жанну и Сюзанну, всем сердцем позавидовавших красоте и богатству последних. Они с нетерпение и нескрываемым любопытством ожидали их появления в общем зале, желая полюбоваться придворной модой, а возможно и чему – то поучиться.

      Несмотря на свои эмоции по отношения к Филипу, Эдуарда тоже находилась в ожидании ужина, надеясь, что Бернары пригласят их с Сарой. Она подготовила