Избранные труды. М. Д. Шаргородский

в попытках дать определение международного уголовного права и международного преступления.

      Изложенное показывает, что общей исторической тенденцией в развитии принципов действия уголовного закона в пространстве является тенденция к расширению действия отдельных уголовных законов и распространению их силы за пределы территории национального государства.

      Вопрос о действии национального уголовного закона был всегда тесно связан с проблемой государственного суверенитета. Наиболее полное выражение принцип государственного суверенитета нашел свое выражение в уголовном праве в монопольном действии территориального принципа. Однако сознание солидарности государственных интересов различных капиталистических государств и желание их лучше обеспечить свои интересы влекло за собой появление других тенденций. Если вначале принцип территориальный дополнялся принципом личным (гражданства), в чем уже находит свое выражение распространение национального права за границы государства и признание того, что преступление, совершенное в другой стране, наносит вред и государству, гражданином которого является виновный, то в дальнейшем это развитие находило свое выражение в реальном и универсальном принципах.

      С другой стороны, признание уголовного права других государств нашло свое выражение в институте выдачи, а дальнейшее развитие нашло свое выражение в положении о Международном военном трибунале и создании некоторых международных уголовно-правовых норм.

      Имеющаяся уже несколько десятилетий тенденция к созданию некоторых общих положений международного уголовного права имела вначале реакционный характер. Она была направлена, в первую очередь, против международного революционного рабочего движения[315].

      Однако в процессе объединения международных демократических сил в борьбе против фашизма возникли реальные возможности использования норм международного уголовного права для борьбы против реакции и фашизма (конвенция по борьбе с терроризмом, Международный военный трибунал, определение военного преступления и т. д.).

      Правильно писал профессор Трайнин еще в 1935 г.: «Такова диалектика истории – оружие, которое в течение последних лет унификаторы усердно, под видом борьбы с “терроризмом”, ковали для борьбы с коммунистическим движением, может в изменившихся международных условиях оказаться обращенным против действительных организаторов террора – фашистов»[316].

      Использование норм международного уголовного права в борьбе против реакционной печати предлагал Балтийский, писавший: «По моему личному мнению, таким средством могло бы явиться установление судебной ответственности за подобные посягательства. Чтоб дело не натолкнулось на излишние сложности, следовало бы, по-моему, ограничиться установлением минимального числа международно опасных газетных преступлений, которые должны подвергаться судебному преследованию, например, следующие два: а) систематическое подстрекательство

315

В отношении реакционных тенденций, характерных для развития международного уголовного права в этот период, можно указать на статьи М. G. Sagone (Sagone М. G. Pour un droit pénal international 11 Revue internationale de droit pénal. 1928. N 3; Pour une repression iffience du delit politique // Ibid. 1933. N 3). Обе статьи с резкой антикоммунистической направленностью.

316

Трайнин. Бюро по унификации уголовного законодательства // Бюллетень иностранной информации ВИЮН. 1935. № 1. С. 43.