Мир Аматорио. Искушение. Мари Мур

мне не плевать на нее! Точнее на то, как ее блядская рука гладила твой живот!» – мне хочется кричать на Десмонда, но я вздергиваю подбородок и произношу, как можно спокойнее:

      – Я не буду с тобой разговаривать. И перестань преследовать меня.

      Он раздраженно вздыхает.

      – Ты серьезно думаешь, что я оставлю тебя в покое в доме, полным пьяным парней?

      Раньше мне бы стало намного легче от подобных слов, но обида на Десмонда и злость на саму себя по-прежнему наполняют мой разум.

      – Не переживай, – я пытаюсь сострить. – Никто не способен причинить мне столько боли, сколько причинил ты. В этом деле ты «номер один». Никому не удастся тебя переплюнуть.

      Опустив голову, Десмонд запускает руку в волосы и проводит по ним.

      – Я знаю, что поступил дерьмово. Крис, – он трет пальцами лоб. – Черт… Как это сложно…

      Последние слова Десмонд произносит безнадежным шепотом и затем замолкает. Я жду, когда он еще что-то скажет. Может быть, если он выговорится – ему станет легче? А мне не придется испытывать боль, которую я испытываю всякий раз, когда его вижу?

      Я мучаюсь от того, что больше не могу с ним разговаривать. Не могу с ним шутить и смеяться. Не могу к нему прикоснуться. Не могу поцеловать и прижаться к его груди. Я страдаю, что не могу быть рядом и делать с ним все эти вещи. Потому что если я это сделаю, то мои страдания будут еще невыносимее.

      В последние дни я прочла много книг по психологии, и во многих из них сказано, что боль – естественный сигнал для нашего тела. Она необходима для того, чтобы мы избегали источник опасности. Если мы бы не смогли испытывать боль – мы бы погибли. Она нужна нам, чтобы выжить. Чтобы в следующий раз мы не играли с огнем, потому что он может не только оставить ожог. Он способен сжечь до углей.

      Десмонд – мой источник боли, и по всем законам самосохранения мне нужно держаться от него подальше.

      Но почему-то я не убегаю от него, сломя голову. Почему-то я стою и внимательно всматриваюсь в его лицо, отмечая тени под глазами и взгляд, похожий на… Уставший? Измотанный? Тоскливый?

      Вдруг мое обеспокоенное разыгравшееся воображение выдат картинку, как Десмонд в таком состоянии сегодня ночью садится за руль и разгоняется. А на следующее утро я смотрю за завтраком новости, где показывают его искореженную машину. И до конца дней я буду винить себя в том, что не выслушала его.

      – Десмонд, – мой голос неестественно высокий. – Что ты хотел мне сказать?

      Грудь Десмонда высоко поднимается от глубокого вдоха.

      – Я, правда, извиняюсь за все плохое, что сделал тебе. Я не поверил и изводил тебя.

      – И ты меня извини. Я врала тебе, заставляя усомниться в своей… невинности.

      – Мы оба ошибались, но я облажался сильнее, – Десмонд глядит на меня крайне серьезно. – Ты теперь все время будешь меня избегать?

      Теперь моя очередь делать глубокий вдох. Я не хочу признаваться Десмонду, что находиться рядом с ним для меня опасно. Что мои чувства к нему разрушают меня и делают слабой.

      Например,