Спасатели. Ульяна Владимировна Орлова

одной рукой о спинку стула, другой – о потёртый бортик деревянного стола. – Ну, Юрка!

      – А правда, давай! – соглашался Шурик. – Споём?

      – Споём! – это Славка на миг поднимал голову от шахматных фигурок. Брал на руки бродившего по дивану Юриного кота – серого полосатика Мурзика. Самого мелкого, самого хулиганистого и самого главного в их компании.

      Мурзик – удивительно ласковый кот. Хоть и вредный до невозможности. Когда дома никого, он гуляет по шкафам, сшибает лапой Юрины парусники, мамины статуэтки, стаканчики с карандашами, ловит настенный календарь… А ночью охотится на мышей. Конечно, мышей в квартире у Юры нет, но он рассказывал, как вдруг, в тишине, около двух часов ночи, в квартире раздаются топот и рычание, словно в комнате проснулся слон… А всё потому, что найдёт «слон» на полу какой-нибудь мячик или носок и решит в темноте: мышь!.. Но это ночью, от кошачьей скуки, а когда приходят гости, то Мурзик забирается к кому-нибудь на колени и мурлыкает, просит, чтоб его погладили…

      Обычно он устраивался в ногах у Славки и урчал, как холодильник.

      – Ну ладно… – Юра наигрывал вступление, потом начинал петь – негромко и чисто.

      Антон закрыл глаза: если не слушать стук колёс, можно представить, будто ты там… Щёлкают на стене круглые часы. Луч солнца скользит по стенам, прыгая то на Славкину макушку, то на календарь с парусниками, то на большую чёрно-белую фотографию… Она всего одна на стене в Юриной комнате, но такая… Смотришь – и мурашки по коже. Непонятно, почему – может, потому что старая? Словно есть что-то такое, что передают плёнки и не могут передать цифровые фотоаппараты… След времени? Невидимое его дыхание?

      На ней – двое мальчишек, один чуть старше, щурятся от солнца, присев на каменный бортик набережной. Оба в светлых рубашках, улыбаются, за ними – море. Далеко, но отчётливо виден парусник, белые барашки-гребешки волн. В общем-то, ничего особенного, но очень уж живые мальчишки на фотокарточке: чуть всмотрись – и увидишь, как лохматит ветер волосы у старшего, как загнул воротник матроски младшего… Старая плёнка, а видны даже крошечные царапинки на коленках, расстёгнутый ремешок сандалика. И штопку на воротнике у матроски – аккуратный пунктир стежков. И даже острый зубчик ракушки в кулаке у малыша, тонкие трещинки на парапете…

      – Это в тот редкий момент, когда мы с братом не подрались, – однажды сказал Юра. Задумчиво как-то и тихо. А потом Антон узнал, что Юриного брата давно уже нет в живых, что он так и остался навсегда – мальчишкой… Ушёл вместе с отцом в театр и не знал, что их захватят в заложники.

      Тренькает гитара в комнате, высоким голосом подпевает Славка, пониже – Денис, молчит Шурка… И так хорошо, и не нужно никуда спешить. Потом, поскрипывая половицами, придёт Юрина мать – принесёт чаю с пирогом или ватрушками. И снова – песня, снова – разговор.

      Говорили обо всём. О новой книжке или фильме, о загадках мироздания, о раскопках и пирамидах, самолётах, парусниках и компьютерах… О сессии, уроках, мечтах и достижениях техники… Были и сложные разговоры, иногда спорили и,