Не потерять человека. Георгий Вайнер

конец ей приходит, со всех четырех сторон сжали, не встать ей, не вздохнуть, не охнуть, – грызла сердце тайная досада, горьким налетом на губы садилась: не ему быть нареченну спасителем святой Руси.

      И себе признаваться не хотел, а сдержать в душе зависть, укротить черное злое чувство никак не мог. Антон Иванович Деникин, толстомясый, косноязычный, мужиковатый, освободит колыбель российского самодержавия, белокаменную Москву.

      И бульдог Юденич займет столицу великой империи – Петроград.

      И верховному правителю Колчаку и так карты в руки.

      А ему, Миллеру, будут отведены третьи роли.

      Сейчас и вспоминать о тех горестных маленьких мыслях неохота. Деникин отброшен на юг, да и отстранен от дел, по существу, там теперь заправляет Врангель.

      Юденич прячется среди чухны.

      А Колчак арестован и две недели назад расстрелян.

      Расстрелян! Господи, твоя воля! Адмирал, верховный главнокомандующий! Когда-то Миллер не любил Колчака за английское высокомерие, спесь, любовь похвастаться своей славой путешественника, ученого и храброго военного. Но представить себе такое!..

      Миллер поднялся на мостик, прислушался к нарастающему грохоту стрельбы у вокзала. Пронзительно завыл над головой снаряд, и сразу же недалеко от борта взметнулся султан воды и битого льда.

      Оглушительно заголосила толпа на пристани, и из этого вопля отчетливо доносились слова:

      – Красные!.. Кра-асные… В город входя-ят!.. В го-о-род!

      Миллер повернулся к капитану, негромко скомандовал:

      – Все. Отваливайте от причала.

      Капитан смущенно прокашлялся:

      – Господин Чаплицкий еще не прибыл, ваше высокопревосходительство…

      Миллер аккуратно протер запотевшие стеклышки пенсне и строго сказал:

      – Не превращайте временное отступление в бегство, милостивый государь. Господин Чаплицкий на своем посту. Отваливайте. И дайте в Мурманск радио, чтобы за арьергардом вышел миноносец «Юрасовский».

      – На «Юрасовском» разбежалась почти вся команда. Остались одни офицеры, – мрачно доложил капитан. – Я ведь только вчера пришел из Мурманска…

      – Молчать! – рявкнул командующий. – Прекратите сеять панику! Выполняйте приказ!

      – Есть…

      Капитан отошел к машинному телеграфу и со злостью рванул ручки: левой – малый назад, правой – малый вперед. Скомандовал:

      – На баке! Отдать носовой! Руль – право, три четверти!..

      Высокий нос ледокола стал медленно отползать от бревенчатого пирса. Гора коричневато-серой воды закипела под кормой, с шумом взлетела на пристань…

      Грузовик замер у самой кромки причала, и офицеры, попрыгав из кузова, растерянно смотрели вслед выходящему на фарватер ледоколу.

      Дым из труб ложился на битый лед, на воду в полыньях серыми мятыми кругами, стелился за кормой, и Чаплицкий болезненно-остро вспомнил дым из-под крыши избы и мелькающие тени в черных провалах окон.

      «Все это ужасно глупо, – вяло думал он. –