Профессиональный инстинкт. Александр Звягинцев

удивленно смотрит на него, ничего не понимая.

      Северин (подмигивает). Вот такие вот дела, девочка со шрамом. Когда дело касается генералов, публика просто не может поверить в простые объяснения. Ей заговоры подавай…

      Северин уходит. Полина звонит по телефону.

      Полина. Ну, встретила я его, поговорила… Да согласился, куда он денется!.. Только это петух потертый какой-то, а не прокурор. И водкой за километр несет. Может, если протрезвеет, начнет соображать…

      Полина уходит. Вдруг откуда-то появляется Северин и слышит разговор Полины.

      Северин. Петух, значит, потертый… Ну, что ж, цыпленочек со шрамом, давай сыграем… Перед кем же ты, Полечка-Поля, отчитываешься?..

Картина четвертая

      Дача убитого судьи Оконечникова. На первом этаже в центре висит парадный портрет судьи, выглядит довольно неуместно.

      Вера в мини-юбочке и почему-то с белыми крыльями ангела за спиной танцует на веранде. Марина в темных очках и обтягивающих стрингах лежит на шезлонге перед домом, разглядывает глянцевый журнал – изображает отдыхающую дачницу.

      Марина ( отрывается от журнала, смотрит на дочь). Вот, дурочка – то ненормальная! Не надоело задницей крутить? Тоже мне звезда лесной дискотеки!.. Ты лучше портрет поправь, а то видишь, его от твоих танцев перекосило.

      Вера спускается вниз, поправляет портрет.

      Вера. Так?

      Марина. Чуть левее, еще… еще. Вот! Нет – теперь в другую сторону перекосило…

      Вера. Мама! Кончай, а?

      Марина. Правее я сказала! Так. Стоп.

      Вера. Не надоело? Жил судья, твою мать, твою мать, он бабах, мою мать, мою мать. Почти каждый день поправляем?

      Марина. Оставь пока так.

      Вера. Сколько можно?

      Марина. Тебе что, ради отца жалко рукой пошевелить!

      Вера. Отца!

      Марина. Отца. Сколько тебе, дуре, можно объяснять – отца.

      Вера. Ты хочешь, чтобы я поверила, что судья вот этот, который чужими жизнями распоряжался, мой папанька?

      Марина. А что такого? Он еще мужчина в соку тогда был, жена его болела тяжело, а я… Знаешь, какая я тогда была?..

      Вера. И какая?

      Марина. А такая… Мо-ло-да-я. Тугая и гладкая… С его больной женой разве сравнишь?..

      Вера. Все равно не верю. Не верю.

      Марина. Ну и дура! Пока я считаюсь его женой…

      Вера. Ох, держите меня, упаду со смеху!

      Марина. Гражданской, дура, гражданской! И пока ты его дочь, мы с тобой можем тут жить. Потому как прямых наследников у него нет – жена умерла, детей у них не было… В общем, я все выяснила, и сразу поняла…

      Вера. Ага, придумала, что ты гражданская жена, а я дочь его – оторва партизанская…

      Марина. Ничего я не выдумала… Зато у нас теперь дом есть. Свой!

      Вера. Да нет, чужой он.

      Марина. Чей бы ни был, а так просто я его никому не отдам. Что нам в подвале жить?

      Вера. Ой мать, спалишься ты…

      Марина. Это кто же меня спалит?

      Вера.