Братство бумажного самолётика. Екатерина Белецкая

распускать? – пожала плечами Берта. – Ну, то есть не запускать? Вот скажи, тебе это надо? Уборки эти все, порядок? Надо?

      – Да не особенно, – признался Ит. – Если честно, по фигу. Мы с тобой тут как на вокзале.

      – Тут все как на вокзале, – Берта вздохнула. – И все ждут, когда куда-то уедут. Мы с тобой домой, надеюсь. Местные…

      – На Крюковское, – продолжил Ит. Крюковским называлось кладбище, расположенное неподалеку от Морознова, рядом с полуразрушенной церковью – еще одним объектом, облюбованным местными мальчишками. – Всё времянка, и всё тлен. Поэтому смысла убирать я не вижу. Но всё равно надо, малыш. Стыдно.

      – Надо, значит надо, – пожала плечами Берта. – А за сахаром ты всё равно сходи. Двадцать минут, Ит. А потом уберешь.

      – Тогда картошку почисти, – попросил Ит.

      – Почистить я могу разве что перловку. Потому что картошки нет, – напомнила Берта.

      – Ой, чёрт. Ладно. Куплю сейчас. Давай авоську.

* * *

      К моменту, когда в дверь постучал Ри, квартиру всё-таки привели в относительное подобие порядка, Берта сварила принесенную картошку, а Ит разложил «новогодний» утлый стол, который они хранили в сложенном виде за шкафом. Скатерть имелась всего одна, старая, застиранная до серости – когда-то Берта случайно купила её у какой-то бабки «на досочках», да так и оставила. Не нужны им двоим были скатерти, стол доставали пару раз в год, не чаще, а в последний Новый год обошлись и вовсе без него: просто посидели на кухне, послушали куранты по радио, пьяные вопли соседей по подъезду, да и легли спать. Здесь, на этой Земле, праздновать ничего не хотелось. Им двоим – точно не хотелось. Незачем, и не с кем.

      – Шёл огородами, вроде никто не видел, – отрапортовал Ри, закрывая за собой дверь. – Привет ещё раз.

      – Ну, не видел, и не видел, – покивала Берта. – Разувайся, проходи.

      – Разуваться? – с сомнением спросил Ри.

      – Да, разуваться, я полы помыл только что, – сказал с кухни Ит. – Тебе это, конечно, всё равно, но…

      – Ладно, ладно, разуваюсь, – Ри стащил дорогие лаковые ботинки, и поставил рядом с табуреткой, стоявшей у вешалки. – Берта, держи сумку. Хлеб, мясо, бутылки…

      – Сахар, – подсказала Берта.

      – Ой, чёрт, я забыл, – Ри с досадой крякнул. – Сходить?

      – Не надо, я купил, – отозвался Ит. – Бертик ни секунды не сомневалась, что ты забудешь.

      – Так и есть, – кивнула Берта, забирая у Ри пакет. – Что делаем с мясом? Чего ты принес?

      – Вырезку свиную принес, давайте пожарим, – предложил Ри. – Это же быстро.

      – Давайте, – пожала плечами Берта. – Ит, тащи на стол салат, картошку, а я быстро тогда.

* * *

      Странное это получилось застолье – не смотря на то, что на улице было светло, они, конечно, задернули занавески, чтобы с улицы их и не видели, и не слышали проходящие мимо люди. Стол тоже выглядел странно, как-то не очень уместно – огуречный салат, который Берта нарезала на скорую руку, кастрюлька вареной картошки, жареный хлеб, тарелка со свиными медальончиками… Это