Летаргия 2. Уснувший мир. Павел Владимирович Волчик

пространство, пригодное для сна, ложились, садились и тут же отправлялись в царство Морфея.

      – Что за хрень? – поинтересовался учёный-эколог, нахмурившись.

      Монах наклонился к самому лицу Ибрагима.

      – А вам не хочется спать?

      – После того как мне исполнилось тридцать восемь, почти всё время.

      – И всё-таки вы в состоянии себя контролировать. Любопытно. Кажется, у нас собирается клуб по интересам.

      Он протянул учёному руку и помог встать на ноги.

      – Держимся вместе!

      Они дружно двинулись к выходу, толпа подхватила их и понесла.

      2. Спящая красавица (три недели после всеобщего засыпания)

      – Уех-х-х! – издало горло жалкий хлюпающий звук. Из глаз брызнули слёзы. В тумане, уже не лиловом, а белом, замаячила прозрачная мокрая трубка, которую держали мужские руки. Исчезло липкое облако, она вдохнула жадно, много.

      – Майя, вы меня слышите?

      Перед ней появилось молодое небритое лицо с проницательными зелёными глазами.

      – Не говорите пока ничего. Просто кивните.

      Она закрыла глаза. Лицо на секунду исчезло, и снова появились его руки. Они бережно, почти по-женски, убрали с её бровей мешавшую прядь волос, взбили подушку.

      – У вас красивые волосы, Майя. Наверное, вам об этом часто говорят.

      «А у тебя красивые руки, кем бы ты ни был», – подумала художница.

      Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, откуда она так хорошо знает эти руки, этот голос. Ничего не вышло.

      – Вам неудобно? Что-то болит?

      – Где я? – услышала она свой страшный ржавый голос.

      – В больнице. В центре Петербурга.

      Она окинула взглядом просторную палату, увидела пустые койки.

      – Дайте…

      «…Воды», – хотела договорить она, а он уже поил её из бутылки, приподняв голову.

      – День… Число?

      – Сегодня двенадцатое января.

      – Год?

      Молодой человек приятно улыбнулся:

      – Вы не так долго пробыли в коме. Две тысячи двадцать второй.

      – Я помню двадцать первый.

      – Сейчас середина января.

      Она напрягла слух. Что-то слишком тихо для больницы. Ни шагов, ни голосов людей. И почему такая тишина, если окно приоткрыто?

      – Майя, мне нужно вам о многом рассказать. Но я лучше начну постепенно…

      Художница только сейчас поняла, что её смущало: на молодом человеке не было белого халата.

      – Кто вы?

      – Я… Меня зовут Остап.

      – Вы врач?

      – Ещё нет. Вернее, я фельдшер. Но я учусь и…

      Щёки у него вспыхнули. Хоть рисуй портрет – юноша с красными яблоками. Майя улыбнулась бы, если б не удушающий страх, подступивший к горлу.

      – Что со мной? Мне… мне…

      – Вам нужно кое-что знать. Мир сильно изменился, пока вы спали. Возможно, вы мне сначала не поверите, но когда сможете сами подойти к окну…

      Его голос. Где она его уже слышала? Вокзал, поезд. Какой ещё вокзал и поезд?

      – Что со мной случилось?

      – С вами, хм, я не знаю. В карточке