Счастье рядом. Валентина Гасс

с ней по душам. Постарайтесь понять друг друга. Ты же мать, Лин. Будь мудрее, сделай первый шаг… Знаешь, что! Я придумала. Если вы найдёте с Майей общий язык, я прощу тебе долг! Купишь ей на эти деньги каких-нибудь модных шмоток. Будет ей подарок от тёти. Но только пообещай мне, что вы поговорите и попробуете прийти к общему знаменателю. Обещаешь?

      «…вам в ближайшее время придётся давать много обещаний!» – вспомнила Линда недавние слова своего нового «наставника», а вслух сказала:

      – Да, Ира, я обещаю. Можно сказать, торжественно клянусь.

      – Вот и умница. А после всего давай, может быть, встретимся где-нибудь все вместе. Поедим мороженого.

      – Давай.

      – Чудно! Ну, тогда до встречи. И передавай Майе привет!

      Линда отключила вызов и в некотором смятении села на мягкое кресло для посетителей; во время разговора она тревожно ходила по кабинету.

      «Что это было сейчас? – недоумённо подумала она. – Неужели…»

      Дверь мягко открылась, и на пороге появился дядюшка Ги.

      Он энергично проследовал к столу, бросив мимолётный взгляд на гостью.

      – Ну как? – поинтересовался он, усаживаясь на своё место. – Сработало?

      Линда подняла на него растерянный взгляд. Она не знала, что ответить, поэтому просто кивнула.

      – Что я говорил, – удовлетворённо заключил мистер Байер. – Тогда разрешите зачитать вам следующие пункты нашего плана…

      Глава 6. Война и мир

      Домой Линда вернулась в каком-то полуоглушённом состоянии. Не раз она ловила себя на мысли, что всё происходит вовсе не с ней. Будто она смотрит на себя со стороны, как на актрису на подмостках. Причём актрису не очень-то талантливую, которая периодически забывает текст.

      «Надо взять себя в руки, – подумала Линда. – Давным-давно уже пора это сделать. Только вот легко сказать!»

      Она вошла в свою квартиру с твёрдым намерением поговорить с Майей по душам. Она не сомневалась, что сможет сделать первый шаг и вывести на непростой разговор дочь. Всё же она мать. И мать настоящая. Потому что искренне переживает за судьбу своего ребёнка.

      Но Майки дома, естественно, не было: где это видано, чтобы четырнадцатилетний подросток сидел вечерами в своей комнате? Линда не стала ей звонить – что даст телефонный разговор? Спросила по эсэмэс, когда та придёт – дочь ответила, что к десяти вечера. Ну, хоть так. Хоть ответила. И потом, Линда ведь пообещала Ире. И она свято верила, что обещание требуется выполнить. Вовсе не из-за прощённого долга, конечно. Совсем не из-за него. А из-за того, чтобы самой себе доказать, что ты, Линда, ещё чего-то стоишь в своей жизни. Даже в таком разобранном состоянии.

      «Мамочки, – ужаснулась она. – Как же я дошла до такого? Как позволила своей судьбе так себя скрутить?»

      Она с некоторой опаской прислушалась к своим ощущениям. Линда боялась, что дело зашло слишком далеко, но постепенно успокоилась – тот самый тревожный пресловутый зуд, избавиться от которого можно было в последнее время, только приложившись к бутылке, бесследно пропал.